тут эльфы, недоинцест и 524 слова
Эльфийский принц вошел в тронный зал неслышно, но тотчас растворились в тенях все, кто имел неосторожность там оказаться. Стихла музыка, смех, и воцарилась тишина. Лишь король Трандуил остался недвижим. Он всё так же полулежал на резном троне и потягивал вино из серебряного кубка.
Леголас опустился на одно колено перед отцом и склонил голову.
– Встань, сын мой, – донесся спокойный голос Трандуила.
Принц не шелохнулся.
– Я пришел с просьбой, о король, – только промолвил он.
– Поднимись и подойди ко мне, – последовал приказ, и на этот раз принц подчинился, но вскинул голову и дерзко взглянул в ледяные глаза отца. – О чем ты хочешь просить?
– О Тауриэли.
Лицо короля по-прежнему было безмятежно, но Леголас понимал, как это обманчиво: отец с трудом сдерживал гнев. И принц знал, на что шел.
– Я не выполню твою просьбу, Леголас, – произнес Трандуил холодно и встал во весь рост. Он приблизился к сыну, и тот ощутил ярость, клокотавшую в старшем эльфе за внешней завесой спокойствия. Ярость и ещё некое чувство, иного рода.
– Верни её с границ леса.
– Раз за разом ты просишь о ней. Упрямство тебе не к лицу, – улыбка тронула губы короля и тут же исчезла.
– А тебе? – не сдержал возгласа Леголас.
– Ты ещё слишком юн, и посему я прощаю тебе эту дерзость, сын, – Трандуил опустил руку на плечо принца, но тот отшатнулся, как если бы получил пощёчину.
– Мне достаточно лет, отец, – с горечью возразил Леголас, – но не понять, чего ты боишься. Она из твоих подданных, и не ты ли сам говорил, что здесь все равны? Так почему она мне не ровня в твоих глазах?
– Ты синда. Они – нандор. Ты не один из них.
Во взгляде принца непонимание – как отец может говорить такое? – а гневные слова так и норовили сорваться с языка, но он сдержал их.
– Испей вина, сын мой. Скоро ты забудешь о ней, – король сжал длинные пальцы на плече Леголаса в последний раз и отвернулся.
– Ничто не заставит меня забыть, – всё же произнес принц гордо.
– Негоже сыну противиться воле отца, – не повернув головы, отозвался Трандуил. – Слишком многое я тебе позволял. Ты должен передумать. Для твоего же блага. В темницу.
Там, где ещё недавно не было ни души, появилась стража, но эльфы замерли за спиной Леголаса, и хотя на прекрасных лицах не отразилось ничего, они были в смятении – всё же перед ними их принц. Но король даже не повысил голос.
– В темницу.
***
– Всё ещё не передумал? – в который раз вопрошает Трандуил.
– Нет, – следует неизменный ответ Леголаса. Принц горд под стать отцу. Он стоит напротив решетки, прямой и бледный, но его обычно безразличные ко всему глаза горят решительностью.
– Моё неразумное дитя, – печально покачает головой Трандуил, и, протянув руку меж прутьями, мягко касается прохладными пальцами пылающей щеки сына. – Моё любимое дитя, ты губишь себя.
– Любимое? – с насмешкой повторяет Леголас. – А не в этом ли дело? Бережешь родного сына для своей утехи? – зло бросает он в лицо отцу. – И наплевать желает он этого или нет?
Трандуил лишь сжимает губы и снова качает головой, а Леголас придвигается вплотную к решетке, разделяющей их.
– Нечего возразить, да, отец? – ядовито усмехается принц, но король склоняет голову и спокойно целует губы сына, выпивая с них весь этот яд.
– Когда-нибудь ты поймешь, – всё же произносит он, прежде чем уйти в темноту.