Миди, 5 956 слов. Слэш, драма, NC-17. Насилие, нонкон, дабкон.
История о том, как волею судьбы молодой цыган оказался в руках самого короля Торента.
То есть – остаток рассказа о
Отбетила, как всегда, моя милая Shadowmere
ТРАКТИР НА ОКРАИНЕ
Янко выпрямился, утирая мокрый лоб...
Янко выпрямился, утирая мокрый лоб грязной рукой. Конь, копыта которого он только что вычистил и осмотрел, толкнул его носом в плечо.
– Спасибо мне говоришь, shukar? – устало усмехнулся цыган, похлопывая животное по шее. Конь довольно всхрапнул. – Ничего, хороший, заботливый тебе хозяин попался, уж я вижу, не забывает тебя, нэ?.. – пробормотал Янко и приник ненадолго к густой гриве, словно хотел занять у коня капельку силы.
Конь снова всхрапнул.
– Знаю, что пора мне, – прошептал Янко, отстраняясь.
Чуть поодаль стояли его собственные кони, вороной и серый. Они приветствовали хозяина тихим ржанием. Вскочить бы верхом да понестись прочь из этого проклятого места, легко и свободно, так чтобы искры из-под копыт летели да ветер в лицо… Но воспоминания о первой по-настоящему холодной, промозглой ночи, проведенной под звездным небом, тут же отбили это желание. Янко достал припасенное угощение для любимцев – маленькое яблочко – и разрезал его пополам небольшим стилетом. Оба коня охотно приняли предложенное лакомство.
Янко запустил пальцы в темную лошадиную гриву, задевая серебристый бубенчик, что отозвался еле слышным звоном. Сердце сжалось. Раньше такие бубенцы были и в волосах Янко, он любил вплетать их в свои длинные кудри. Он тряхнул головой в попытке прогнать мысли о былом, но неаккуратно остриженные пряди не позволяли вытравить воспоминания. На самом деле, они давно бы уже отросли, однако Янко упорно их обрезал. Уж слишком задело за живое то, как его отвергли свои же. Все, кроме брата, но даже ради него Янко не остался бы в ненавистном таборе.
Двери в конюшню распахнулись, впуская цепкий вечерний холод.
– Где ты застрял, чертово отродье?! – заорал старший сын хозяина трактира. – Отец зовет! Шевелись!
Янко вздрогнул, приласкал любимцев напоследок и медленно произнес, так и не повернувшись:
– Ай нэ-нэ, нетерпеливый какой.
Впрочем, он и сам понимал – нужно успеть как-то смыть с себя грязь после работы в конюшне. Чтобы приступить к другой.
______
Ещё спускаясь по хлипкой лестнице, Янко замер на ступеньке и вслушался в быстро ставший ненавистным гомон трактира. Громкий, веселый, но веселье это самому Янко не передавалось. По крайней мере, до тех пор, пока не подворачивалась возможность опрокинуть кружку-другую эля, а то и побольше. Янко глубоко вздохнул, собираясь с силами. И легко сбежал вниз.
Внизу было не только шумно, но и душно. Особенно, когда Янко, расточающий улыбки направо и налево, принялся плясать под хлопки всех собравшихся. Дочери хозяина смотрели неодобрительно, ведь красивый цыганский паренек привлекал к себе куда больше внимания, чем они. А ещё они смотрели слегка брезгливо, ведь знали, чем ещё он занимался, чтобы получить выпивку. Денег-то у него не водилось. За комнатушку и кусок хлеба он работал на их отца в конюшне и развлекал народ песнями-плясками. Многие приходили посмотреть на эдакую диковинку. Но они приходили не только за этим. Впрочем, эль и вино лились рекой, поэтому хозяин закрывал глаза на то, как цыган отрабатывает свою долю и туманит себе голову.
Шутливо раскланявшись после танца, Янко хотел было отойти в сторону, чтобы отдышаться, но кто-то резко дернул его за руку, притянув к себе. Цыган по-кошачьи зашипел от боли и раздражения.
– Маленькая шлюшка, – выдохнул незнакомый мужчина. А, может, и знакомый, Янко не имел привычки рассматривать их лица. – Пойдем-ка со мной.
– Ты хочешь удовольствия, – цыган рывком сбросил чужую ладонь, – и я тебе его доставлю. Здесь.
– Да-да, знаю, за кружку эля ты сделаешь это рукой. – Мужчина пожирал его взглядом, и от этого появлялось ощущение, будто Янко вывалялся в грязи. Впрочем, неудивительно. – Я хочу твою задницу, шлюшка. Сколько тебе поставить выпивки, чтобы ты дал, а? Двух кружек хватит? – хохотнул он.
– Или рукой, или ничего, – процедил Янко. В моменты злости его произношение на торентском, чужом языке, становилось жестче. – Так что?
Мужчина выругался, заметив окружающих, что начали уже прислушиваться к их перепалке. И всё же ушел, бормоча под нос, что уж лучше найдет себе девку, та будет посговорчивей.
Янко устало опустился на пустующую лавку в самом дальнем углу. Сколько их уже было: таких желающих поиметь его за дешевую выпивку?.. Каждый вечер, сколько? Но злость быстро выветрилась, как выветрился и дешевый эль, которого сегодня было безобразно мало. Цыган, борясь с накатившим отчаянием, прикрыл глаза на миг и тут же почувствовал, как кто-то вновь оказался непозволительно близко.
– Ай нэ-нэ, никак передумал? – отозвался Янко, не скрывая недовольства.
– Ты меня с кем-то путаешь, – усмехнулся обладатель совершенно иного голоса, совсем не похожий на предыдущего наглеца, жадного и похотливого.
Янко распахнул глаза, подобрался, на всякий случай: вдруг снова придется давать отпор. Незаметным движением проверил стилет в рукаве. Собравшиеся вокруг люди пили и веселились, не обращая внимания на то, что творится в закутке.
– Услужить? – поинтересовался цыган, лениво скользя взглядом по высокой, ладной фигуре очередного незнакомца, скрытой под достаточно богатыми одеждами. Необычными для таких мест, как здесь, на окраине Торента.
Незнакомец не ответил, только наклонил голову, словно раздумывая, и опустился рядом. Он был весьма… чего уж там, он был красив, однако Янко напрягся, искоса на него поглядывая. Мужчина же, напротив, расслабленно улыбался.
– Тебе же нужна выпивка, красавец? – Он потянулся убрать Янко прядь волос с лица, но цыган дернул головой, не позволив дотронуться. – Думаю, нужна. Я предложу тебе лучшую бутыль вина в этом богом забытом месте. Уверен, хозяин припрятал парочку для особых случаев.
Янко помолчал, терзаемый сомнениями. Лучшее вино… крепкое. Целой бутыли хватит, чтобы забыться. Но чего хочет этот человек?..
– А взамен? – облизнув пересохшие губы, спросил цыган.
– Ублажи меня ртом. Не сейчас, – продолжил мужчина, не дав возмущенному Янко сказать и слова. – Когда все разойдутся, и здесь будет пусто. Хозяин вряд ли будет против, правда? Он получит много денег, и все останутся в выигрыше. Ты получишь своё вино. А я… – Он усмехнулся. – …твою компанию. Смотри, тебя уже хозяин зовет. Надумаешь – я буду ждать.
Янко порывисто поднялся, не отвечая. В спину ему донесся довольный смешок. Будто незнакомец уже знал, что цыган согласится.
Янко вновь и вновь пускался в пляс, но никакой танец не мог изгнать из головы образ незнакомца. Красивое лицо в обрамлении темных волос. Уверенный взгляд серых (…серых? кажется, да) глаз и улыбка… вовсе не самодовольная, как у всех, кто требует их обслужить, кто смотрит на Янко сверху вниз. Ни капли не такая.
Иногда цыган замечал его, в том самом углу. Незнакомец потягивал вино, не обращая внимания на хозяйских дочек, крутившихся неподалеку и то и дело норовивших поинтересоваться, не угодно ли чего дорогому гостю. Чего уж там, даже сам хозяин, незаметно потирая ручки, подобострастно перед ним раскланивался. Наверное, этот человек и в самом деле не обманывал насчет лучшей бутыли… А ещё, как назло, именно в этот вечер желающих «угостить» Янко не находилось. Единственной возможностью пережить эту ночь, а может, ещё и следующую, казалось предложение незнакомца. Впрочем, он был вежлив и красив, поэтому Янко пытался уговорить себя, что это совсем иное, не то, чем он обычно занимался. Что он не продаст себя, а отдаст по собственному желанию. А что до вина… так то – взаимный и приятный подарок. Ну, и чтобы хозяин позволил им это сделать.
Незнакомец и в самом деле ждал на том же месте. Янко замер перед ним, уставший и нерешительный, бросая нервные взгляды на спокойное лицо, широкие плечи, разведенные в стороны колени.
– Ты никогда не брал в рот, правда?
Янко сглотнул вдруг ставшую вязкой слюну.
– Я прав. Замечательно, – довольно кивнул незнакомец. – Буду первым, кто сорвет сей цветок, – хмыкнул он, и Янко шумно выдохнул, не сдержавшись. – Что ж, не беспокойся, я научу тебя, как доставлять удовольствие мужчине… подобным способом.
Несмотря на пустой трактир, он всё равно говорил тихо, и Янко был ему за это благодарен.
– Выпей. – Мужчина взглядом указал на небольшую кружку на столике чуть поодаль. – Не надо стесняться, Янко. Янко же, да? Я наблюдал за тобой, прости, уж очень соблазнительно зрелище.
Цыган вздрогнул от звука своего имени, но в кружку вцепился и осушил в несколько жадных глотков. Терпкое, совсем не такое, как привык Янко, вино казалось восхитительным. Он удивленно уставился в опустевшую кружку. В голове зашумело. В самом деле, крепкое. Особенно для усталого тела.
– Нравится? – добродушно улыбнулся мужчина. – Постарайся немного, будет несложно, и ты получишь целую бутыль этого прекрасного напитка.
Янко неспешно перевел взгляд на лицо незнакомца и отставил кружку. Выпитое вино медленно заставляло отбросить остатки прежних сомнений. Ведь этот человек не такой, как то омерзительное мужичье, которое спит и видит, как Янко поиметь, да подешевле? Нет, этот человек ему понравился…
– Ну, что…
– Как меня звать, ты знаешь, но я не знаю, как звать тебя, – вдруг проговорил цыган, перебив мужчину.
Тот вскинул брови, но затем наклонил голову:
– Ласло. Можешь звать меня Лаци.
– Ла-ци, – протянул Янко, нерешительно опускаясь меж разведенных бедер мужчины на грязный пол. Что ж, первый шаг сделан. А дальше?..
– Сообразительный малый, – похвалил Ласло.
Он запустил пальцы в стриженные черные кудри, заставляя Янко приблизиться. Довольно ласково, но в голове цыгана вдруг мелькнула короткая вспышка боли. Мелькнула и пропала. Ласло недоверчиво глянул на Янко, однако выражение его глаз тут же сменилось на прежнее, заинтересованное.
– Коснись меня. Ну же, не бойся, – усмехнулся Лаци.
Цыган сверкнул дерзким взглядом, затем глубоко вздохнул, силясь успокоить колотящееся сердце, и провел ладонью по бедрам мужчины, а затем наконец скользнул рукой к паху, где уже ощутимо твердела чужая плоть. Сколько раз Янко уже проделывал это с любым, кто выставит ему кружку выпивки? Пряча отвращение к ним и к самому себе глубоко внутри, нахально заглядывал в глаза, разве что не снизу вверх, запускал руку в штаны, и… надолго их всё равно не хватало, стоило лишь облизнуть губы, закусить нижнюю, сделать вид, что нравится ублажать. А потом брезгливо отереть руку и следовать дальше. И ночью, если не удалось напиться так, чтобы заснуть без сновидений, лежать и ненавидеть себя снова и снова: за это проклятое влечение к мужчинам, за глупый, наивный поступок, за то, что происходит теперь… Но теперь всё казалось иным.
Лаци одобрительно выдохнул, когда Янко вдруг задрожавшими пальцами принялся за завязки на его штанах и, расправившись с ними, коснулся обнажившейся плоти.
– Молодец, – донеслось сверху, – но эта часть тебе отлично знакома. – Голос мужчины слегка дрогнул, когда пальцы Янко мягко прошлись по нежной коже. – Теперь попробуй… языком.
Чужая ладонь тяжестью лежала на затылке, почти неощутимо направляя, заставляя опустить лицо ещё ниже. И Янко, быстро облизнув вдруг пересохшие губы и зажмурившись, подчинился. Сперва робко, пробуя на вкус – незнакомый, солоноватый – самым кончиком языка, отчего Лаци шумно втягивал воздух, а затем всё смелее, позволяя горячей плоти проникать в рот, лаская её и языком, и губами. Ладонь на затылке задавала темп и не позволяла отстраниться, даже когда Янко вздрогнул, услышав, как то ли хозяин, то ли кто-то ещё зашевелился в другом конце трактира.
– Ещё чуть-чуть, малыш, чуть-чуть, – зашептал Ласло, стискивая пряди волос цыгана. – Разложить бы тебя прямо здесь, – забормотал он едва разборчиво, – но уговора на то не было… Давай ещё немного, малыш, ещё.
Липкая слюна неприятно стягивала кожу на подбородке. Губы почти онемели с непривычки, и Янко мутило, но он старательно продолжал, помогая себе рукой. Последнее действительно помогло – шепнув что-то на торентском, чего цыган не понял, Ласло коротко простонал и излился. Янко, не ожидавший горячего семени, залившего судорожно сжавшееся горло, отчаянно забился в попытке отстраниться, и Ласло наконец выпустил его волосы. Янко завалился на спину, кашляя, корчась на полу. Этот кашель раздирал горло настолько, что из глаз брызнули слезы.
– А ты способный, – расслышал цыган. – Награду хозяин сейчас принесет. Я прослежу.
Когда Янко, пошатываясь, поднялся с грязного пола, Ласло уже не было. Хозяин, не глядя в сторону цыгана, расставлял кружки. Наверное, он всё видел. К дьяволу. С трудом сдерживая тошноту, Янко заметил бутылку на столе и хотел было подойти ближе, но тело его предало: зажав рот ладонью, цыган едва успел выбежать на улицу, в ветреную ночь, где его всё же вырвало. Разодранное горло вспыхнуло новой болью. Сплюнув кислую, с привкусом вина и чужого семени, слюну, Янко вытер губы и выпрямился. Он бы простоял и дольше, припав спиной к стене, ведь его по-прежнему слегка мутило, но быстро начал дрожать то ли от холода, то ли от состояния, в котором находился. Прикрыв за собой дверь, он доплелся до стола, подхватил заработанную бутыль и побрел наверх, в свою каморку. Как он на ходу достал пробку – не помнил.
Вино горчило.
______
Утром в его каморку кто-то постучался. Не как обычно – оглушительно, так, что хлипкая дверь норовила слететь с петель, а робко и тихо.
Янко, едва успевший в очередной раз задремать, поднялся и открыл. На пороге стоял младший, тринадцати лет от роду, сын трактирщика, Деш. Вопреки ожиданиям Янко, он застенчиво улыбнулся, глядя снизу вверх. В голубых глазах не было брезгливости, с которой обычно смотрели на цыгана остальные, разве что сверкало любопытство.
– Отец наказал вас разбудить, – тихо сообщил мальчик, осторожно разглядывая Янко. – У нас уже гости, в конюшне есть работа.
– Ай нэ-нэ, нешто проспал? – хрипло удивился цыган. Горло саднило.
– Проспали, проспали, – взволнованно закивал Деш. – Я вам тут припрятал, а то отец разозлился, что вас не было, сказал, что раз так… – Мальчик умолк и протянул Янко краюху хлеба и яблоко. – Вы же голодный, наверное.
Цыган изумленно моргнул и, приняв завтрак из его рук, не сдержал улыбки. Уголок рта вспыхнул болью – резким напоминанием о прошлой ночи. Тогда треснувшую кожицу Янко даже и не заметил.
– Ох, какой ты. Спасибо, милый. – Янко потрепал его по макушке, и Деш было просиял, но вдруг опять замялся. – Что такое?
– А можно… – Щеки мальчишки заалели. – Покататься на вашем коне, на любом, пожалуйста? – выпалил он на одном дыхании. – Такие красавцы…
Янко рассмеялся, почти искренне.
– Ай, а папка не накажет? – хмыкнул он, касаясь пылающего уголка рта.
– Не-е! Ему всё равно, чем я занят, – добавил Деш чуть тише. – А вы подрались? – участливо спросил он, глядя на кровь под пальцами Янко. – Я сейчас сбегаю, воды чистой принесу!
– Подрался… да, подрался, милый, – серьезно кивнул Янко. Уж лучше малец будет считать так. – Ох, как…
– Опять к вам эти лезли? Я видел вчера.
Янко вздрогнул, но мальчик, не заметив, продолжал:
– Вечно они к вам лезут, брр. Ведь все же знают, что вы не такой, не станете… – Деш покраснел пуще прежнего.
Понятное дело, он знал, чем промышляет цыган, но… значит, того, что было позже, всё-таки не видел. Впору было выдохнуть с облегчением, но внутри что-то отозвалось тупой, ноющей болью. Захотелось немедленно стереть с себя грязь.
– Ой, я же воду обещал! – осенило мальчишку. – Сейчас! – Он напоследок ещё раз робко улыбнулся и поспешил вниз по лестнице.
Янко едва заметно усмехнулся ему вслед и прикрыл дверь. Опустил взгляд на хлеб и яблоко в руках. Есть не хотелось, хотя неплохо было бы заставить себя проглотить хоть что-то. Кто знает, когда удастся ещё чего перехватить, а для работы нужны силы. Их и так осталось мало после… после ночи. Ещё одним напоминанием у кровати стояла ополовиненная бутыль. Несмотря на то, что недавно от одной мысли о вине становилось тошно, теперь Янко едва сдержался, чтобы не вылакать её до дна прямо сейчас. Новый день не принес избавления, стало только хуже, но если напиться прямо с утра – неважно зачем – трактирщик просто-напросто его вышвырнет. Янко поежился. Снова шататься от двора ко двору, встречая взгляды полные ненависти и недоверия, отчаянно не хотелось.
Несмотря на то, что работы было много, в конюшне Янко всегда чувствовал себя лучше. Там приласкает коня, неважно, своего или чужого, тут нашепчет что-нибудь на ухо животному, и на душе становится легче.
– Нешто я зря на то пошел? – бормотал Янко, орудуя скребницей. Конь дернул хвостом, прижал уши. – Прав ты, милый. Зря, ай зря… Только сделанного не воротишь. Лишь бы не увидал никто… Не то будет мне. Ну, милый, ну, отчего тревожишься?
Янко ласково огладил коня по шее, по теплому боку. Но животное всё равно заметно нервничало. С другого конца конюшни донесся шорох.
– Думаешь, есть там кто? – обратился цыган к коню. Тот забил копытом. – Кто недобрый? Тише, тише.
Янко отложил скребницу и окинул задумчивым взглядом конюшню. Никого. Только лошади переминаются с ноги на ногу, но тоже прижимают уши, косятся.
– Ай нэ-нэ, что ж с тобой. Чуешь, что ль, как у меня на душе горько? То тебе не надо, то тебе незачем, – приговаривал цыган, силясь успокоить животное, – Тише, chavoro, тише…
И, всецело сосредоточившись на подопечном, пропустил ещё шорох. А за ним – тихие, торопливые шаги. Конь испуганно отшатнулся, насколько позволяла привязь, и Янко не успел его удержать. Зато ему самому на плечи тяжело опустились чьи-то руки.
– Хорош на вашенском лопотать! – гаркнули над самым ухом.
Янко попытался повернуться, высвободиться, но напавших оказалось двое, и они были сильнее.
– Лежи-лежи, не дергайся, подстилка, – ухмыльнулся… старший сын трактирщика. Он опустился на корточки перед Янко, распластавшимся на соломе. – И ты угомонись! – прикрикнул он на испуганно заржавшего коня.
Янко стиснул зубы. Что же делать? Здесь никто не услышит, драть и без того саднящее горло бестолку, только лошадей почем зря тревожить. А чтобы он молил о пощаде – не дождутся.
– Что, молчишь? Нравится? – донесся голос второго сына трактирщика.
Так вот кто сбил Янко с ног и теперь нетерпеливо ерзал сверху. От беспомощности и омерзения к горлу подкатила тошнота. До стилета бы дотянуться, но руки были крепко прижаты к телу.
– Конечно, нравится, он же шлюха, – фыркнул старший, приподнимая голову Янко носком грязного сапога.
Янко затравленно зыркнул снизу вверх и дернулся, стремясь отодвинуться подальше. Изобьют? На тот свет не отправят, слишком много народа цыган привлекает в трактир их отца… А вдруг они?.. Янко прошиб холодный пот. Смерть виделась далеко не такой страшной, как то, что могло произойти сейчас. Эти двое, конечно, смотрели на цыгана лишь с брезгливым презрением, но…
Быстрый кивок старшего – и его брат чуть сдвинулся. Подняться и сбросить его с себя, Янко не успел. В живот с размаху врезался сапог, заставив беспомощно хватать разом исчезнувший воздух. За первым ударом тут же последовал второй, третий, и, в конце концов, Янко просто скорчился на соломе, стараясь прикрыться руками.
– Помоги его поставить, – расслышал он сквозь пелену боли.
– Эй, ты что?! Может…
– Давай, кому сказал. И нож к горлу, чтоб не рыпался.
Янко грубо вздернули, заставляя унизительно встать на четвереньки, но его руки тут же подкосились. Младший послушно присел рядом на корточки. Шею и в самом деле кольнуло лезвие. Цыган сглотнул.
– Хватит, пойдем уже, – уже не так уверенно продолжил младший. – Мы его припугнули, как и хотели, смотри, трясется весь. Пойдем!
Сзади послышалась лишь возня и невнятное бурчание. Янко похолодел. В голове лихорадочно билась только одна мысль: «Не надо! Хватит! Прошу!», но губы кривились, не желая произносить эти слова.
– Не хочешь – так тебе и не предлагают. А я хочу. Потом его всё равно мужики раздерут так, что ноги не сдвинет, а пока…
Треску ткани вторило испуганное ржание коня. Янко было дернулся, но лезвие опасно царапнуло кожу. Чужие пальцы для верности вцепились ему в волосы, удерживая голову. Солома впивалась в ладони, но Янко даже не замечал этого.
– Не рыпайся, если жить охота! Держи его!
Цыган зажмурился и тут же содрогнулся; а резкая, мучительная боль заставила распахнуть глаза, из которых вмиг брызнули слезы. Отвернуться бы, спрятать горящее от стыда лицо, если уж нельзя спастись, но нож не позволит и этого.
– Не зажимайся, не зажимайся, не то хуже будет, – пропыхтел сзади насильник, упорно проталкиваясь глубже, сжимая бедра цыгана, чтобы тот не мог вырваться.
Янко выдохнул сквозь стиснутые зубы. По щекам всё катились слезы, челюсть свело от напряжения. Рубаха пропиталась холодным потом и липла к спине, а нутро, казалось, жгло огнем.
– Нешто… я вам… сделал чего?.. – сорвались с искусанных губ непрошеные слова. Треснувшая губа снова вспыхнула болью.
– Обслуживаешь мужиков, а мы чем плохи? – хохотнул насильник. – Точно не хочешь, братец? Пока он ещё узкий! Ох, хорошо…
Нож у горла уже не вжимался в кожу так сильно: едва ли не плясал в пальцах парня. Да тот ведь тоже боится! Смотрит в сторону, не нравится ему, что творит старший брат. А как сам ерзал чуть раньше, видать, позабыл…
Янко прикрыл глаза, вздрагивая от каждого грубого толчка. Выхватить бы нож да засадить в сердце этому… Как будто прочитав мысли цыгана, насильник крепче стиснул его бедра. А может, просто уже вот-вот готов был кончить. Янко ещё больше замутило от омерзения.
Скрип двери! Братья встрепенулись – не ожидали, что в конюшне кто-то появится. Янко, сам того не осознавая, рванулся вперед и на удивление легко выхватил заветный нож. Мелькнуло что-то алое и тот, что был впереди, заорал и схватился за руку. Светлая рубаха мигом пропиталась кровью.
– Я тебя выпотрошу, шлюха, вот увидишь, – прошипел сзади старший, торопливо подтягивая штаны. – Давай, бегом отсюда! – бросил он брату и сорвался с места.
Тот поспешил за ним, всё так же держась за окровавленную руку. На цыгана они даже не оглянулись.
Нож выпал из пальцев Янко. Боль, до этого сосредоточенная лишь в одном месте, растеклась по избитому телу. Кожа горела огнем, но почему-то стало очень холодно. Дрожащий Янко кое-как оправил одежду, вытер лицо, хотя, наверное, только сильнее размазал грязь. Но одно унижение он уже пережил, и не хватало, чтобы об этом ещё кто-то узнал. Братья вряд ли будут болтать – отец не одобрит.
– Вот вы где! – воскликнул Деш. – Ой… – Его улыбка вмиг померкла, голубые глаза серьезно сверкнули. – Это мои братья вас так? – В голосе дрогнула злость. – Видел, как они выбежали. У Марка ещё вся рука в крови, правильно вы его, они же первые напали.
– Ничего, милый, я-то переживу как-нибудь, – попытался улыбнуться Янко, но губы дрожали. Зато с голосом почти справился. Хоть бы Деш не догадался, что на самом деле тут творилось!
– Может, к себе пойдете? – волновался мальчишка. – Вам бы лечь, а то еле на ногах стоите…
Он попытался поддержать едва ли не споткнувшегося цыгана, но тот отшатнулся – чужое прикосновение казалось сейчас невыносимым, – и покачал головой.
– Что ты, у меня работы по самое горло, куда мне, хоть бы до вечера управиться. Да и тебе обещал, как же не выполнить обещание? Пойдем, милый. Верхом-то сидишь как?
– Честно? Не очень… – смутился Деш. – А вы точно в порядке?..
Янко с трудом сдержал взявшийся откуда-то истерический, отчаянный смех. Ребра заныли, к горлу подкатила тошнота. В порядке… он будет, не скоро, но будет. А теперь уйти бы с головой в работу, лишь бы не думать, не вспоминать. Уже вечером он сможет заглушить и мысли, и боль. По крайней мере, Янко на это надеялся.
– А где ж мне ещё быть? – Цыган протянул руку, помедлил – и потрепал мальчика по макушке. Тот неуверенно улыбнулся. – Пойдем-ка, пока тебя не хватились. Серого возьмем, – остановился Янко рядом с жеребцом, погладил его по спине. – Вороной-то порезвее, Вихрем его звать, если по-вашему. Не удержишься, милый.
Второй конь, словно в подтверждение, коротко заржал и мотнул головой, кося глазом на хозяина.
– Тише, родной, тише, – зашептал ему Янко. – Всё со мной… – запнулся он, и продолжил почти неслышно: – …всё со мной хорошо.
Янко стиснул в руке повод, упрямо шагая вперед. Боль притупилась, лишь изредка напоминая о себе острыми вспышками. Счастливый Деш сидел верхом и о чем-то болтал, но цыган не улавливал смысл слов, погруженный в себя. Очнулся он лишь около широкого поля, где обычно проминал застоявшихся лошадей.
– Ну что, милый, – цыган перекинул повод обратно через голову коня, – сам удержишься?
Деш притих и подобрался в седле. Конь переступил с ноги на ногу, прянул ушами, чуя неуверенность седока.
– Ай нэ-нэ, малыш, так не пойдет, – покачал головой Янко. – Папка твой и… – воздух застрял комом в горле, – братья с меня голову снимут, ежели чего, никак тебя одного отпустить не могу.
Рискнуть, проверить свою выдержку?.. Цыган глубоко вздохнул. Наверное, выражение темных глаз его выдало, потому что мальчик тут же выпалил:
– Я не упаду, честно!
А вдруг мальчишка всё-таки упадет? Да Янко и самому хотелось вскочить коню на спину… чтобы ветер остудил пылающее лицо, заставил обо всем забыть, хотя бы на время.
Тело пронзила резкая вспышка боли, но Янко уже сидел в седле, за спиной у Деша.
– Держись за гриву… держишься? – выдохнул цыган и стиснул зубы, цепляя пятками бока коня, который нетерпеливо всхрапнул и сорвался в галоп.
Янко с трудом разлепил тяжелые веки. Воспоминания возвращались обрывками. Вчерашняя ночь… утро, конюшня и… Он, дрожа, скорчился на постели. Горло сдавило от рыданий. Обещание покатать мальчишку… Галоп, ветер, радость и боль… Он помнил, как они, всё ещё верхом, добрались обратно до конюшни, как перед глазами вдруг стало темно, и он сполз со спины коня вниз. Удара о землю Янко уже не помнил.
Голова беспощадно кружилась, но Янко кое-как попытался встать. За крошечным окошком уже темнело, значит, пора было спускаться. Раз уж дневную работу на конюшне он… Внезапная мысль чуть не заставила его в очередной раз покрыться холодным потом – завел ли кто коня? Деш?.. – но смутное, явившееся из ниоткуда воспоминание милостиво подсказало, что парнишка всё же справился со взволнованным жеребцом.
Цыган кое-как умылся оставшейся с утра водой, сменил порванную одежду на целую. Руки подрагивали. Янко меньше всего на свете сейчас хотелось идти и развлекать похотливую толпу, что каждый вечер собиралась посмотреть на него, местную диковинку. Впрочем, во всем этом, наверное, он сам и виноват. Цыган, сам того не осознавая, потянулся к недопитой бутылке вина, но, сделав пару глотков, остановился. Вино не лезло в горло.
Янко на нетвердых ногах шагнул к двери.
В трактире было как всегда людно и душно, но цыгана бил озноб. Янко плясал, отчаянно пытаясь не поддаваться боли и не всматриваться в круговорот лиц, то и дело тонущий в тумане. Упрямо встряхивал кудрями и продолжал двигаться под одобрительные хлопки и выкрики. А когда всё же оступился, полупьяная публика возликовала ещё сильнее. От жадных взглядов тошнило, но, чтобы перестать соображать окончательно, была необходима выпивка. А её необходимо отработать.
Кто-то из уже порядком набравшихся посетителей схватил его за запястье, и Янко тут же прошиб холодный пот. Цыган дернулся из чужой хватки, невзирая на пьяные окрики. Попятился, натолкнувшись на кого-то, и пробормотал сбивчивое извинение. Слепо рванул прочь на непослушных, дрожащих ногах, и с удивлением обнаружил, что оказался в том углу, где прошлой ночью обслуживал Лаци. И если ещё с утра Янко сожалел о содеянном, то теперь внутри поселилась глухая, ноющая пустота. Сам во всем виноват. Сам.
Возвращаться к себе было рано, однако трактирщик почему-то сжалился над цыганом и сам отправил его наверх. Впрочем, может, дело было в том, что народ и без того отлично расхватывал и еду, и выпивку, а в иных развлечениях будто бы и не нуждался.
Кое-как добравшись до постели, Янко рухнул на неё как подкошенный.
______
Окончив очередной танец, Янко пьяно пошатнулся и отвесил зрителям шутовской поклон. Весело расхохотавшись вместе с толпой, он обвел её мутным взглядом, избегая смотреть в сторону небольшой компании в том проклятом дальнем углу.
Их было трое. Темноволосый незнакомец равнодушно потягивал вино и изредка брезгливо поглядывал на спутников. Напротив сидел статный рыжеволосый мужчина, от которого буквально веяло опасностью и силой. Даже властью. И – дыхание невольно перехватывало – рядом с ним был Ласло. Он что-то шептал, наклонившись к рыжеволосому, а тот медленно кивал, оглаживая аккуратную бороду, и не сводил холодных глаз с Янко. Что бы цыган ни делал, этот взгляд почти неотрывно следил за ним.
Янко тряхнул головой и развернулся в противоположную сторону. В голове порядком шумело от выпитого. После пары дней, которые он провел, почти не вставая с постели, Янко всё же нашел в себе силы вернуться к прежним занятиям. Ему в этом слегка подсобил Деш. Мальчишка умудрился стащить у отца бутыль крепкой настойки, в качестве извинения за своих братьев. Настойка была ужасно горькой, зато отменно выметала всё лишнее из мыслей, оставляя только отчаянное веселье.
Но всё равно Янко временами ловил себя на том, что бездумно поглядывает, как Ласло подсаживается, льнет к рыжему мужчине. А тот, в свою очередь лениво поглаживает его по спине, властно спускаясь ладонью ниже. Пусть в шуме разговоров не было слышно слов, в движениях губ угадывалось слегка насмешливое «Ла-ци…» и цоканье языком. И тут же холодные глаза вновь безошибочно находили Янко в толпе.
– Эй, красавец! – громко позвал кто-то и подмигнул цыгану. – Айда сюда, выпей с нами!
Как он так резко оказался у одного из этой шумной компании на коленях, а потом у другого, третьего – Янко не помнил. В руки успели сунуть кружку, к которой он время от времени с удовольствием прикладывался, весело хохоча над шуточками, звучавшими вокруг. И за этими забавами цыган упустил момент, когда очередной незнакомец принялся его недвусмысленно и настойчиво поглаживать. Сквозь пьяный туман прорезалось воспоминание о боли, и Янко неосознанно вцепился в чужое запястье, пытаясь убрать его от себя подальше.
– Ну, красавец, не дергайся ты так, – зашептал мужчина, легко освобождая свою руку из хватки цыгана. – Мы тебя не обидим. Если ты нас хорошенько обслужишь, – проговорил он уже громче, и его товарищи разразились хохотом.
Страх накатил резкой вспышкой, почти отрезвляющей, однако тело всё равно осталось непослушным. А в общем шуме никто и не заметит…
– Н-не надо, – испуганно пробормотал Янко заплетающимся языком, но его слова потонули в очередном всплеске смеха. – Я не хочу, я не…
– Ну чего ты, он же сказал, что мы тебя не обидим! – воскликнул сидевший справа и дернул цыгана на себя.
Янко беспомощно рванулся, но чужие руки держали крепко. Всё перед глазами застилала пелена… из которой вдруг выплыла высокая фигура.
– Я ослышался, или мальчик сказал вам, что не хочет? – раздался негромкий, неторопливый голос.
– Не тебе же сказал, а? – грубо отозвался тот, кто держал Янко.
Рыжеволосый лишь задумчиво наклонил голову. Его собеседник вдруг выпустил цыгана и захрипел, хватаясь за горло.
«Что? Дерини?!» – донесся шепоток до тут же отшатнувшегося Янко.
– Лаци, – позвал мужчина, чуть обернувшись. Ласло послушной тенью возник за его плечом. – Займись-ка нашими… новыми друзьями.
Убраться. Хоть куда-нибудь. Ноги отказывались слушаться, дрожали, но каким-то образом принесли Янко наверх. Нежданный спаситель проследовал за ним. Лениво оглядел комнатушку, опустился на скромную постель, умудряясь даже в этой каморке выглядеть величественно.
– Вымойся, – швырнул он цыгану чистую тряпицу.
Янко неловко её поймал и отвернулся, принимаясь безучастно стягивать одежду. Хмель, пусть медленно, но выветривался. Холодная вода, которой не спеша обтирался цыган, почти обжигала горячую кожу. Как и внимательные взгляды мужчины, что задерживались на темнеющих синяках от пальцев насильника. Плевать на взгляды – после всего, что было. Пусть смотрит, пока ещё есть на что.
– Думаешь, хочу тебя отыметь, как те… молодые люди? – насмешливо заговорил мужчина, словно прочитав мысли Янко.
– А на что я вам ещё, добрый господин? – медленно проговорил цыган, не оборачиваясь. – Чем могу отплатить за… – он задумался, припоминая слово на торентском, – …спасение?
– Удовольствием.
Ну, конечно же. Чего можно было ожи…
– Своим, – раздалось уже над его ухом, и цыган оцепенел. – Люблю, когда мальчики наслаждаются мной.
Янко содрогнулся, вспоминая. Какое, к черту, наслаждение?!
– И в моей власти сделать так, чтобы ты забыл… – мужчина усмехнулся, – …пережитое. И небольшое недоразумение сегодня, и то, когда тебя взяли силой.
Похолодев, цыган резко обернулся. Неужели те ублюдки успели растрепать?..
– Как… – начал было он, но осекся и схватился за голову, когда ответ болью прорезал мысли:
«Никогда не встречал Дерини, малыш?».
Голова резко закружилась, и Янко буквально рухнул в руки стоящего рядом чародея.
– Занимательно. Значит, Лаци не солгал – ты чувствителен к нашей магии, – заинтересованно протянул тот.
– Кто вы? – прохрипел Янко. Верно, с Дерини ему не доводилось сталкиваться лицом к лицу, но он многое о них слышал.
– Если впустишь меня в свой разум добровольно, то боли не будет.
– Маловато одного тела, а? – с неожиданной горечью отозвался Янко. Внутри что-то в очередной раз надломилось. – Ай нэ-нэ… да что поделать, уж лучше с одним, чем по кругу идти. Хоть в долгу не останусь, не хочу такого, – пробормотал он, опускаясь на пол в ту самую, всему покорную позу. Разве что теперь он мог уткнуться горящим лицом в постель и каким-то чудом суметь забыться.
Взгляд почти прозрачных глаз обжег не хуже пламени. Спустя миг, показавшийся вечностью, рука огладила обнаженную спину Янко, спустилась ниже, вызывая дрожь. Раздался негромкий смешок.
– Нет, малыш, так не пойдет, – цокнул языком чародей. – Иди-ка сюда.
Не успев моргнуть, Янко оказался на постели – да ещё и верхом на чужих бедрах. Кровать протестующе скрипнула.
– Давай, впусти меня, – настойчиво шепнул мужчина, снова поглаживая Янко, будто успокаивая норовистого скакуна, и глядя прямо в его черные глаза. – Тогда я смогу стереть всю твою боль. Позволь избавить тебя от неё.
Напряженный Янко, упершийся было ладонями в его плечи, вдруг склонил голову и прикрыл глаза: терять нечего.
– Хороший мальчик, – удовлетворенно кивнул чародей, не переставая ненавязчиво ласкать подрагивающего Янко.
«Что ты хочешь забыть?» – прозвучало теперь у цыгана в голове.
– Ничего, – сорвалось с губ.
«Вот как? – последовал слегка заинтересованный вопрос. Ощущать чужое присутствие в собственном сознании было странно, почти болезненно. – Тогда чего же ты хочешь?»
Наверное, истинный ответ мелькнул где-то в мыслях, и чародей его узнал. Пусть. Но вслух Янко произнес только:
– Так, чтобы без боли?..
Чужие пальцы неспешно скользнули меж ягодиц, словно проверяя, и у Янко перехватило дыхание.
– Тише, тише.
Янко только крепче зажмурился, изо всех сил прогоняя воспоминания о насильнике. Чародей вдруг убрал руку, а когда вновь коснулся цыгана, его пальцы были скользкими. В воздухе запахло чем-то цветочным. Янко изумленно открыл глаза и заметил на кровати небольшой флакон. Откуда?..
Один блестящий от масла палец медленно, почти бережно толкнулся внутрь. Янко сжался, но… боли не последовало. Вместо неё почему-то нарастало давно забытое ощущение… удовольствие? По телу пробежала дрожь, но иного рода. Сладкая, желанная, в которой растворялись все мысли. Изумленный цыган вдруг осознал, что его ласкают уже два пальца, а внизу, меж бедер чародея, налилась кровью плоть.
«Вижу, тебе уже хорошо», – донеслась насмешливая мысль.
Янко еле успел сжать губы – с них вот-вот сорвался бы стон. Чародей двинул пальцами, настойчиво цепляя некую точку внутри. Цыган, беспомощно выдохнув, уткнулся лбом ему в плечо, чтобы спрятать лицо. И тут же об этом пожалел, почувствовав горячее дыхание чародея слишком близко.
«Хорошо, малыш, правда?» – пусть эти слова звучали лишь в сознании Янко, он готов был поклясться, что услышал, как едва заметно дрогнул понизившийся и полный желания голос Дерини. Янко бросило в жар. Тело затрепетало в предчувствии последней вспышки удовольствия. По спине стекли капли пота.
«Подожди. Рано».
Пальцы выскользнули наружу, и Янко чуть было не застонал, на этот раз от разочарования, но чародей впился в его губы требовательным поцелуем, не спеша извлекая горячий и твердый член.
«Возьми флакон. Нужно ещё масло».
Стеклянный флакон едва не выпал из дрожащих пальцев, когда Янко, повинуясь, слегка плеснул масла на ладонь. Чародей снисходительно улыбался, вновь принявшись поглаживать цыгана по крепким бедрам. Тот, чуть помедлив, обхватил влажной рукой его плоть. Дерини выдохнул сквозь зубы и впился пальцами в смуглую кожу. Янко прикрыл глаза. Невольная грубость вновь оживила болезненные воспоминания. Однако это не скрылось от чародея – и следующее касание его губ было мягким, а поцелуй – почти нежным.
Чуть приподняв бедра Янко, чародей приставил головку к растянутому входу. Янко сильнее стиснул чужие плечи, комкая богатое одеяние, но боли по-прежнему не было. Вернее, она мелькнула краткой, слабой вспышкой и тут же сменилась странным ощущением заполненности.
– Двигайся, – шепнул мужчина вслух, – двигайся сам.
Янко слегка приподнялся на дрожащих коленях и вновь опустился, придерживаясь за него. Чародей снова шумно выдохнул сквозь зубы.
– Не стесняйся, малыш. Сильнее.
Цыган послушно шевельнулся, и теперь уже сам резко втянул воздух, ставший густым и тяжелым. Наслаждение короткой волной прошлось по телу, вновь заставляя желать большего. Чародей же не сводил с его лица жадного, полного вожделения взгляда, и Янко понял, что сам не в силах отвести глаз.
Чародей накрыл ладонью член Янко, лаская в такт движениям, отчего цыган едва не сбился с ритма. Он слегка замедлился, но чародей вдруг перехватил инициативу, сильно двигая бедрами.
Несколько кратких мгновений – и перед глазами всё потемнело, а по телу прошла сладкая судорога, передавшаяся и чародею.
В себя Янко пришел уже лежа на смятой простыне и тщетно пытаясь отдышаться. Чародей, как ни в чем не бывало, сидел на краю постели. Только прочти прозрачные, голубые глаза ещё сверкали желанием. Ему мало?..
Чародей протянул руку и медленно, почти ласково убрал со лба Янко влажные от пота смоляные пряди. Цыган почему-то не шевельнулся, не дернул головой, как всегда делал, когда кто-то пытался его коснуться.
– Зиму ты не переживешь, – спокойно произнес Дерини. – Здесь, – уточнил он, едва заметно усмехнувшись.
Янко мрачно скривился, но не успел ничего произнести в ответ.
– Стань моим. – Чародей провел большим пальцем по его губам, вновь не позволяя заговорить. – Ты не будешь послушным мальчиком, как остальные, да. Однако, я уверен, мы поладим. Уже поладили, верно, малыш?
– Почему я должен говорить «да»? – хрипло пробормотал Янко, не сводя внимательного взгляда с мужчины. Дерини мог просто-напросто околдовать его, сломить волю и заставить, но почему-то этого не делал.
– Согласись, печально, если такого красавца, как ты, заездят до смерти. К слову, те молодые люди, думаю, слегка недовольны и горят желанием вернуться, когда меня, Лаци или Ридона не будет поблизости. Станешь моим – и твоим обществом буду наслаждаться лишь я. К нашему взаимному удовольствию, вестимо. Хотя я заметил, что мой верный Лаци тебе пришелся весьма по душе.
Цыган вспыхнул, но чародей лишь расхохотался.
– Что ж, больше никто не посмеет и пальцем тебя коснуться.
– Потому что вы Дерини? – сощурился Янко.
– Потому что я – Венцит Торентский, – Чародей встал с постели и небрежно оправил одеяние. – Думаю, мои спутники уже вдоволь насладились здешними развлечениями. Полагаю, ты всё же отправишься с нами?
Пораженный Янко приподнялся на локте. Да, конечно, именно так зовут владыку Торента, даже цыган это знал, но что король Венцель забыл в далеко не самом лучшем трактире едва ли не на окраине своего королевства?
– У нас будет ещё множество ночей, чтобы обо всем поговорить, Янко, – проговорил Венцит.
Цыган вздрогнул, когда Дерини впервые назвал его по имени. А чародей, усмехнувшись, скрылся за дверью.
«Ещё множество ночей», – отозвалось где-то в сознании вкрадчивым эхом.
И Янко почему-то верил, что всё так и будет.
The end.
...maybe
...maybe
UPD.: всё время забываю про голосовалки х))