Кажется, изначально я думал ещё некое продолжение к этому, но дело к трем ночи, и котелок потихоньку отказывается варить.
ОЭ, Лионель/Эмиль, Эмиль/Рокэ. Ангст, юст, дряма
Осторожно - не вычитано, матчасть гуляет вальсом, и вообще. Но пусть повисит пока, может, додумаю чего.
читать дальшеДлинный день, плавно перетекший в вечер, тепло хорошо протопленной комнаты, достаточное количество вина в приятной компании, неторопливые беседы… Лионель нисколько не притворялся – он и в самом деле задремал в кресле, подперев голову рукой, которую устроил на подлокотнике.
Сквозь пьяную, цепкую дрему прорвался смех брата.
– Эмиль, тише, – одернул его Рокэ. В как всегда ровном голосе слышалась улыбка.
Лионель знал, что уже долгое время только Эмиль, солнечный Милле, способен сотворить такое чудо – вызвать у Ворона улыбку. Настоящую, а не кривую ухмылку или дежурный оскал.
И сегодня Лионель был особенно благодарен придворной дрессировке – лицо его не дрогнуло, осталось спокойным, словно он продолжал спать. Даже когда раздались шорохи, приглушенная ругань Милле, который, судя по звукам, едва не перевернул бокал с остатками вина, смешок Рокэ. Почти неслышные шаги, шепот. Снова шорохи. И, наконец, довольный выдох.
– И тебя нисколько не смущает присутствие Лионеля?
На этот раз тихий голос Рокэ, насмешливый, донесся откуда-то сзади. Лионель не повернулся, и веки его оставались сомкнутыми, однако он будто наяву видел их вдвоем, расположившихся у камина с недопитой бутылкой, одной на двоих. С Рокэ брат легко переходил на «Кровь».
– Нель поймет, – послужил ответом жаркий, уверенный шепот Эмиля. – Росио…
Лионель понимал. Понимал, что брат пьян, весел и счастлив. И это счастье отдавалось бы эхом и в его собственной груди, ведь все чувства они делили на двоих. Но не сейчас – в сердце слишком глубоко засела игла.
Прядь волос, заправленная за ухо, щекотно мазнула по щеке. На трезвую голову Лионель, наверное, чувствовал бы себя невероятно глупо, вот так притворяясь спящим. Словно какой сопливый унар, что ничего лучше придумать не способен… Нет, он давным-давно «проснулся» бы как ни в чем не бывало, отпустил пару ехидных шуточек или же отшутился, как повезет, и они продолжили бы пить втроем.
Но сейчас Эмиль счастлив, и Лионель не смеет ему мешать.
А раскаленная, ядовитая игла в сердце провернулась, вонзилась ещё сильнее, заставляя стиснуть зубы. Лионель научился закрывать глаза на дам, с которыми брат проводил ночи, но с Рокэ всё обстояло иначе. Эмиль сиял, заражая своим светом и Ворона. И Лионель был искренне рад за них обоих, за брата и за друга. Однако он достаточно хорошо знал Рокэ и в любой миг был готов вызвать его на дуэль, едва, не приведи Создатель, заметит в глазах Эмиля затаенную боль. Эту участь Лионель взял на себя. С иглой в сердце он ничего не мог поделать. Только скрыть от всех и особенно – от близнеца. Не позволять себе даже предаваться мечтаниям, опасаясь, что тот почует, как было всегда. Вернее – как было раньше. Но об этом Лионель запрещал себе думать.
Он всё же вздрогнул, когда раздался короткий стук в дверь, а следом голос Хуана. Затекшее от долгого сидения в одной позе тело покалывало. Потягиваясь, – теперь уже можно, – Лионель проводил взглядом Рокэ, который с бутылкой в руке прошествовал к двери и открыл её.
– Нель? – вдруг тронул его за плечо Эмиль. В хмельных, шальных глазах, таких же как у него самого, скользнуло беспокойство. – Да у тебя в лице ни кровинки, ты…
– Устал, – растянул Лионель губы в улыбке. Обманывать близнеца он не хотел. Да и не сумел бы. Поэтому сказал как есть, пусть и не договорил. Многого не договорил.
– Иди ложись, – мягко улыбнулся в ответ Милле, сжав его плечо. Игла внутри слегка кольнула и будто бы самую малость ослабила давление.
Лионель кивнул, поднимаясь из злополучного кресла. И, пожелав всем доброй ночи, вышел. Не оглядываясь и ни о чем больше не думая.