Пыщ-пыщ. Важнопост.

Если здесь есть еще кто живой и кому интересно, создал уютненький телеграм-канал для своего эге-гейского творчества.
t.me/marshalimalchiki заходите, располагайтесь, всем рад

запись создана: 28.11.2022 в 16:04

@темы: рокэбыникада!!, пляши, Федя, пляши, деруны, дерунчики и Дерини, I'm Bragi, god of poetry, OC: гарем дядюшки Венцита, OC: о магах и драконах, like a decent gentletroll, маршал не олень, он – Савиньяк., МЧС, беспощадный (и весьма коварный)

---

А мы тут нынче с  Shellise сделали для дорогого товарища  Ozarielle трейлер его комикса.
Вампиры, слэш, рейтинг. Заходите читать на патреон и вк

@темы: [ориджинал], like a decent gentletroll

---

У гарема есть модерн, и в этом модерне мы развлекаемся как можем
Вернее, в нем развлекаются, нас не спросив... да, Слава?

Название: Двойка больше единицы
Авторы:  маршал Е. &  Shellise (#shellmar)
Фандом: ориджинал
Рейтинг: NC-17
Тип: слэш
Жанр: драма, hurt/comfort
Предупреждения: насилие, изнасилование, полиамория, мат и военные
Размер: около 19к слов
Описание: До того, как был садик... до того, как был воспитатель... до того, как директор сместил вектор деятельности. Жил-был его помощник, Лацислав Лисицкий. И ему очень не хватало рук, чтобы всюду успевать и не рваться. Слава — очень предприимчивый человек и, помимо деловой хватки и обширных связей, обладает особым чутьем на людей. Но тут у него из-под носа уводят подходящего кандидата.

Читать ТУТ!

@темы: [ориджинал], графомань, фриш, гезунт и полный мэшуге, OC: гарем дядюшки Венцита

---

А что Кромка обещает тебе в грядущем году?

---

Список посмотренного (наверняка что-то уже забыл)

2018:

1. Venom/Веном (2018)
2. Searching/Поиск (2018)
3. Miss Sloane/Опасная игра Слоун (2016)
4. Tenacious D in The Pick of Destiny/Выбор судьбы (2006)
5. Гоголь. Страшная месть (2018)
6. Love, Simon/С любовью, Саймон (2018)
7. Donnie Darko/Донни Дарко (2001)
8. Ready Player One/Первому игроку приготовиться (2018)
9. King Arthur: Legend of the Sword/Меч короля Артура (2017)
10. Split/Сплит (2016)
11. Три богатыря и принцесса Египта (2017)

2019:
12. Похороните меня за плинтусом (2008)
13. Кислота (2018)
14. Eva/Ева (2018)
15. Chalet Girl/Как выйти замуж за миллиардера (2010)
16. Memento/Помни (2000)
17. Ученик (2016)
18. Lilja 4-ever/Лиля навсегда (2002)
19. Класс коррекции (2014)
20. Я не вернусь (2014)
21. Без меня (2018)
22. Географ глобус пропил (2013)
23. Before I Fall/Матрица времени (2017)
24. Синдром Петрушки (2015)
25. Интердевочка (1989)
26. Strange Magic/Странные чары (2015)
27. The Grinch/Гринч (2018)
28. Stonehearst Asylum/Обитель проклятых (2014)
29. El orfanato/Приют (2007)
30. Exam/Экзамен (2009)
31. Moana/Моана (2016)
32. Dieses bescheuerte Herz/Это чертово сердце (2017)
33. Deliver Us from Evil/Избави нас от лукавого (2014)
34. No dormirás/Инсомния (2018)
35. Case 39/Дело №39 (2007)
36. It/Оно (2017)
37. Marrowbone/Обитель теней (2017)
38. Milwood/Милвуд (2013)
39. Das Mädchen mit den Schwefelhölzern/Девочка со спичками (2013)
40. Wildling/Сага о чудовище. Сумерки (2018)
41. Thir13en Ghosts/Тринадцать привидений (2001)
42. Incident in a Ghostland/Страна призраков (2018)
43. Hereditary/Реинкарнация (2018)
44. Ruben Brandt, Collector/Ограбление по Фрейду (2018)
45. The Secret Life of Pets/Тайная жизнь домашних животных (2016)
46. パプリカ/Паприка (2006)
47. Amhrán na Mara/Песнь моря (2014)
48. Intouchables/1+1 (2011)
49. The Secret Life of Pets 2/Тайная жизнь домашних животных 2 (2019)
50. Pokémon: Detective Pikachu/Покемон. Детектив Пикачу (2019)
51. Imperium: Nerone/Римская империя: Нерон (2004)
52. Fantastic Beasts: The Crimes of Grindelwald/Фантастические твари: Преступления Гриндевальда (2018)
53. Aquaman/Аквамен (2018)
54. Tod den Hippies!! Es lebe der Punk!/Смерть хиппи! Да здравствуют панки! (2015)
55. Glass/Стекло (2019)
56. ひぐらしのなく頃に/Когда плачут цикады (2008)
57. Elisabeth/Элизабет (2005)
58. What we do in the shadows/Реальные упыри (2014)

2020:
59. Side Effects/Побочный эффект (2013)
60. Martha Marcy May Marlene/Марта, Марси Мэй, Марлен (2011)
61. Stoker/Порочные игры (2013)
62. Oculus/Окулус (2013)
63. The Next Three Days/Три дня на побег (2010)
64. Colossal/Моя девушка – монстр (2016)
65. Descendants/Наследники (2015)
66. Descendants 2/Наследники 2 (2017)
67. Descendants 3/Наследники 3 (2019)
68. mother!/мама! (2017)
69. 南方车站的聚会/Озеро диких гусей (2019)
70. 十二人の死にたい子どもたち/Двенадцать детей, которые желают умереть (2019)
71. The King/Король (2019)
72. The Gentlemen/Джентльмены (2019)
73. The Grand Budapest Hotel/Отель «Гранд Будапешт» (2014)
74. Il buono, il brutto, il cattivo/Хороший, плохой, злой (1966)
75. Per qualche dollaro in più/На несколько долларов больше (1965)
76. 神さまの言うとおり/Страшная воля богов (2014)
77. ア シ ン メ ト リ/А-симметрия (2008)
78. Tucker and Dale vs Evil/Убойные каникулы (2010)
79. The Devil All The Time/Дьявол всегда здесь (2020)
80. Разговорник (2020)
81. Звезда (2014)
82. The Perfect Patient/Идеальный пациент (2019)
83. Pitch Perfect/Идеальный голос (2012)
84, Домовой (2019)

2021:
85. Doctor Sleep/Доктор Сон (2019)
86. Die Mitte der Welt/Центр моего мира (2016)
87. Sightless/Незрячая (2019)
88. The Dirt/Грязь (2018)
89. 17 again/Папе снова 17 (2019)
90. 最短距離は回りくどくて/Кратчайшее расстояние – окольный путь (2019)
91. Devil/Дьявол (2010)
92.

запись создана: 09.12.2018 в 19:44

@темы: смотрим-с

---

Есть, наверное, единственная вещь, в которой я в себе уверен.
Был. Был уверен. В которой меня поддерживало окружение. Даже случайные люди видели это во мне. Да, были те, кто прямо говорил, что пошел я с этим загоном нахер. Были те, кто "подыгрывал", а за спиной говорил совсем иначе.
Сейчас окружение говорит: "Ой, ну извини".
Ой да идите нахер. Хотел бы сказать я. Но вместо этого думаю, что, наверное, что-то очень сильно делаю не так. И хочу обнулиться.

@темы: ты как есть совсем неумный идиёт.

---

О. Да.

11.08.2020 в 15:49

Пишет  Juan Suaves:

Аминь ^_^

11.08.2020 в 15:26

Пишет  Amelia maD hatter:

11.08.2020 в 10:38

Пишет  daily_kitten:

В организме ощущается острая нехватка деняк
Срочно требуется вливание на карту или в кошелек!

---

Не то чтобы мне на момент выхода Уробороса не нравился этот трек. Но сейчас он просто жиза жизневая.
А еще кое-кто вылечил связки и поет так, что до печенок пробирает.

ただ今は独りでいたい \ Tadaima wa hitori de itai.

@темы: дискотэка, фриш, гезунт и полный мэшуге

---

Если удерживаться на той самой тонкой грани, можно даже начать функционировать как нормальный (почти) человек.
Пять депрессанто-антидепрессантов, епта.
Форева лав, блиадь.

И бесконечный источник вдохновения.

@музыка: Dir en grey - Un deux

@темы: дискотэка, у него теперь мало здоровья и много счастья.

---

Тот неловкий момент, когда спустя страшно сказать сколько лет внезапно опять актуален этот трек.

Как спастись? Как умереть? Что я выбрал?
Подскажи, я не хочу ждать.

@музыка: ТОЛ - Tidy

@темы: дискотэка, полный цурес и скандал

---

Мне, наверное, много чего есть сказать, но по тем или иным причинам сказать это много я не могу. В итоге опять начал вести мысленные разговоры с "адресатами" этого многого. А сие – полный бесперспективняк. Не оставляет ощущение, что я вот прям щас мысленно допсихуюсь до какого-нибудь инсультоинфаркта. Не оставляет усталость и бессильная, тупая злость. Не оставляет ощущение собственной физической ущербности. Умственной - ну, есть примеры потупее моего, так что тут хочется верить, что не все так плохо, как могло оказаться. Да, это все ибаный карантин подпортил, но я дошел до всепоглощающей ненависти к месту, где вынужден (вынужден ли?) быть.
Но спасибо Диру. За то, что они есть, за то, что я всегда к ним возвращаюсь, за то, что они парадоксально загоняют глубже в депрессию, но из нее же вытягивают, и я последние пару месяцев живу только этим хрупким балансом.

@музыка: Dir en grey – Macabre - Sanagi no Yume wa Ageha no Hane -

@темы: он не голубь мира, он улетел не вверх, а вниз., полный цурес и скандал, мне это дешевле для характера, Себ, не дергай глазом, у тебя их только два.

---

Guess, I'm just really losing it.

@темы: он не голубь мира, он улетел не вверх, а вниз., пирожки и полнейший недосып (с)

---

Меня засосало опасное сосало.

07.05.2020 в 15:00

Пишет  маршал Е.:

С разбегу шмякнулся на это прекрасное дно, набросал для пробы пера драбблик

Название: Всю кровь своего сердца
Автор:  маршал Е.
Бета: не бечено
Канон: Список Ланъя
Персонажи: Линь Чень\Мэй Чансу, намек на Мэй Чансу\Сяо Цзинъянь
Рейтинг: PG-13, наверное
Предупреждения: у всех ЮСТ и драма,

спойлер

постканон, чутка фиксит


Каждый шаг дается с трудом — да что там шаг, вздох. Чень чует это, даже не поднимая глаз.

— Ну, чего бродишь? — интересуется он как бы мимоходом, смешивая травы в ступке. Придирчиво изучает ее содержимое, отставляет. Не смотрит на вошедшего. — Твой лекарь приказал лежать. А ты?

Ответом — молчание. Дрожь губ. Боль и пламень во взгляде. Чень не смотрит, но знает, что они там.

В Архиве Ланъя царит ночная тишина, слышен только треск углей в жаровне. И дыхание, прерывистое, хриплое. И шорох. Чансу столь же безмолвно — проклятый гордец — оседает на пол.

Тело приходит в движение само. Язвительное словцо Чень добавит позже, когда несчастный страдалец будет внимать. А пока важно только подхватить, уложить ближе к теплу, унять приступ. Устроить головой к себе на колени, удержать.

— Невыносимый, — все-таки бросает Чень ворчливо. В следующий раз придется работать прямо над постелью Чансу. И опять приставить Фэйлю, для верности. Предписания лекаря, то есть его, Ченя, надлежит выполнять неукоснительно. Об этом он тоже напомнит. Обоим. И не один раз.

До низкого стола всего ничего, но взять чарку он не успевает. Пальцы хватают его за край одеяния — слабые, немощные, а ты погляди, Чень застывает, как будто ткань зажало тисками, не меньше.

Вздыхает — так душераздирающе, насколько вообще способен, даром что его вряд ли слышат, — улыбается. Не оставлять — так не оставлять ни на мгновение. Отточенным движением он достает маленький нож, прокалывает кожу на запястье, подносит его к губам Чансу.

— Пей.

Тот упрямо отворачивает голову, не поднимая тяжелых век. По тщедушному телу проходит дрожь. Сердце бьется заполошно, то пропуская удары, то невозможно ускоряя бег.

— Пей, — в голосе Ченя больше нет улыбки. — Станет легче, ты знаешь. Пока нет нового лекарства. Пей. Пей же!

— Цзинъянь… — срывается с бледных, обагренных его кровью губ почти беззвучное.

Почти. Чень слышит. И медлит лишь мгновение.

— Он тебя отпустил, — почти рычит он. — Отпустил. Дважды, Чансу.

Кровь стекает по его губам, и Чень заставляет Чансу ее глотать. Пока дрожь наконец не отступает.

— Я же — не отпущу.

@темы: графомань, МЧС, беспощадный (и весьма коварный)

---

Написал пост, удалил пост. М-е-н-я н-е-т.
Бешу сам себя, бесит практически все вокруг, куда я сам себя загнал. Долго и старательно. Все, хватит.

Смешно, что собственное тварьчество я считаю в лучшем случае среднячком со знаком минус, но каждый день, когда не пишу или хотя бы не придумываю что-то более осмысленное, чем секундный кадр, кажется мне абсолютно бесполезным.

Сегодняшний день спасли триста слов по Ланъе.
Можно, пожалуйста, этот бесконечный затык уже кончится, я в окно выйду, ей-богу.

@темы: он не голубь мира, он улетел не вверх, а вниз.

---

@темы: у него теперь мало здоровья и много счастья., я видел глаза того счастья, в них никогда не говорили «нет», МЧС, беспощадный (и весьма коварный)

---

Спасибо китайцам, что отсняли пятьдесят с хреном серий. Что делать, когда они кончатся, правда, и каг жыдь, я не знаю.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Всегда актуально xD

26.12.2019 в 21:08

Пишет  (((М))):

Денежный кот, подкинь на новый год &))))))

26.12.2019 в 21:02

Пишет  archgavriil:

Дайте два, пожалуйста... Правда очень надо.

26.12.2019 в 22:50

Пишет  Lalayt:

Котику надо верить.

26.12.2019 в 11:52

Пишет  MirrinMinttu:

А мне просто котик нравится, такой милый))

26.12.2019 в 09:57

Пишет  mirrazh:

@темы: фриш, гезунт и полный мэшуге

---

Иии вновь продолжается бооой
Иии сэрдцу трэвожно в грудиии~

Название: Детский сад
Автор:  маршал Е. &  Shellise
Фандом: ориджинал
Рейтинг: R
Тип: слэш
Пейринг: Венцеслав Альбертович К./Янко Петрович Ц.
Жанр: AU, юмор, драма, повседневность, hurt/comfort, love/hate, стёб
Предупреждения: насилие
Размер: в процессе

Саммари: Кто знает Венцита Торентского, наверняка согласится: управлять людьми (а также манипулировать, атаковать, защищать и натя... ублажать избранных) он умеет. Чем дети хуже? В общем, вот вам король, его фаворит и цветы жизни в ассортименте!

Примечание Это были лихие 2018-2019-е, мы стебались как могли. И просим не воспринимать сие слишком уж всерьез
Но в какой-нибудь другой реальности все и правда могло быть так. И если вам кажется, что вы нашли совпадение... это не совпадение.

Для удобства можно читать на фикбуке.

5. Слава

5.Слава

На удивление, после сложных выходных (попробуйте присматривать за двумя сорванцами, один из которых мгновенно адаптировался к смене обстановки, еще и плечиками пожимал, мол, какая разница, что дома, что тут, а второй никуда не отпускал приятеля, справедливо опасаясь самовредительства, и отвечать на бурный темперамент директора, который обладал удивительной для человека способностью мало спать, много работать и много требовать удовольствия), Янко Петрович чувствовал себя бодрым. Уставшим, но не смертельно, даже настроенным на рабочую неделю вполне себе позитивно.
Гошенька радостно стартанул к воспитателю, едва тот, переодевшись, появился на пороге группы. Проглотив все согласные в «здравствуйте», рыжик вцепился в руку Янко Петровича, наперебой сам с собой принялся рассказывать о том, как он соскучился, что делал и как рад видеть воспитателя. Парочка новеньких сидела в уголочке, скромно возила кролика на самосвале, хлопала глазенками и помалкивала.
Вчера директор провел с мальчишками разъяснительную беседу. Серьезно, подробно объяснил, что надо молчать и про жизнь с директором, и про то, что директор живет не один.
— И про то, что вы спите не один? — лукаво уточнил Мишенька.
Венцеслав Альбертович усадил кудрявого на коленку, ласково заглянул в глаза. Коля подобрался. Янко Петрович понимающе фыркнул и поспешил отвлечь мальчика куском торта. Директорский дар убеждения порой напоминал ему гипноз. Даже если он говорил заведомо неприятное или невозможное для собеседника, наступал момент, когда слова, казалось, раздавались прямо внутри мозга. И вуаля, ты уже согласен на все, что предложили. Мишенька, открыв рот, слушал, что ему вешают на уши, и меленько кивал. Курносый нос ходил вверх-вниз. Николаша тоже слушал и без всякого внушения мотал на ус. Инстинкт самосохранения у этого малявки был не чета многим взрослым.
Дети только начали собираться. Феденька уже ворчал и загораживался от всех новой книжкой. Толстенным томом можно было прихлопнуть какое-нибудь парнокопытное среднего размера. Мальчик бережно прижимал книжищу к груди и вздыхал, когда добродушная Инара Львовна что-то спрашивала у него, как самого близкого к кухне.
Мил и Темочка прибыли аккурат с Антошей и Костенькой. Близнецы тащили два больших рюкзака с добром, которое следовало проинспектировать, ибо там могло оказаться все, что угодно: от пистонов до петард. Сегодня санкционка ограничилась странной мягкой массой, напоминающей пластилин, но ядовитого розового цвета, парой коробков спичек и поводком не то на мелкую собаку, не то на кошку. Отдав покорно ожидавшим расправы над вещами близняшкам рюкзаки обратно, Янко Петрович повернулся к Антоше с Костей. Антоша слыл молчуном, в группе ни с кем особо не общался и вообще предпочитал забиться в угол. Противоположный от Феденьки. Воспитатель иногда даже о нем забывал. Мальчик, в противовес остальным, не доставлял ни хлопот, ни пользы. Что был, что не был. Директор иногда косо посматривал на мальчишку. Костенька — примерно того же поля ягодка, но очень трепетно относился к Илюше. Вот и сейчас — забрался на стульчик, расплющил нос в стекло и старательно высматривал предмет обожания. Который что-то задерживался.
Инара Львовна расставила тарелки с тостами, традиционной кашей с фруктами, компотики и соки. Степочка прибыл точно к приглашению за стол. Пару минут терзался сложным выбором, куда деть стопку альбомов: на столе места нет, а выпустить из рук сокровище — это было выше Степиного сознания. Янко Петрович клятвенно заверил, что уберет альбомчики в специальный шкафчик (три раза заверил!), и Степочка умчался на свое место, попутно здороваясь со всеми. Алешу со скандалом впихнули в группу, конфисковав перочинный ножик. Где он его спер, мальчик не признался, но с ревом требовал вернуть «игруфу».
Расшумевшегося Алешу успокоил деревянный кинжальчик, который с заговорщическим видом показал из-под стола Темочка. Янко Петрович сделал вид, что не заметил маневра, и Алеша благополучно обрел свою кашу. Инара Львовна с тоской истинной кухарки смотрела на две остывающие порции — Сема и Илюша опаздывали. Обычно этот десант забрасывался самым первым, всегда одной машиной и до завтрака. Илюшин отец мало уделял времени маленькому отпрыску мужского рода, предпочитая общество женщин. Кудрявый искатель приключений жил в одной комнате с четырьмя сестрами. Сколько женщин проживало одновременно с его отцом — не знал никто. Янко Петрович однажды видел мельком этого человека и… не удивлялся характеру Илюши.
Сема вообще был странным фруктом. С виду простым, но, так же как и Николаша, очень серьезным и с большим трепетом присматривающим за своей приятелем-«принцессой». Директор в досье сделал особую пометку, что ребенок дома почти не обретается, предпочитая потихоньку удирать от не слишком обязательных родителей.
Когда дети разбились на группки и разошлись по игрушкам, в коридоре послышался обиженный рев, и в группу ввалился заплаканный Илюша, волоком тащивший большой, почти с него, рюкзак. Следом сосредоточенно пыхтел Семочка с детским чемоданчиком. Судя по всему, там лежали кирпичи, так натужно сопел мальчишка. Размазав слезы и сопли по всей мордахе, Илюша увидел Мишеньку и тут же заулыбался. Новоиспеченные приятели обнялись и зашушукались, обмениваясь новостями. «Рыцари» пожали друг другу лапки и уселись завтракать (кто-то по второму кругу). Инара Львовна попыталась было приспособить к этому богоугодному делу и Илюшу, но объект был потерян для окружающего мира. В рюкзаке оказалось половина содержимого Илюшиного шкафчика, и он с упоением делился со своей не иначе как астральной половинкой награбленным. Розовые футболочки, плюшевый рюкзачок в виде кролика, браслетики, еще какая-то ерундистика, блестящая и звякающая. Янко Петрович ухмыльнулся про себя. Надо же, какой душевный тандем получался.
К вечеру тандем достиг апофигея. Адаптировавшаяся к воссоединению группа стояла на ушах. Алешенька умудрился расклинить дверь, Степочка — изрисовать часть коридора напротив старшей группы планами по захвату территории и едва не подраться. Кирилл Александрович орал как потерпевший, когда коварные близнецы насыпали ему стекловату в новенькие кроссовки.
— Ну не в трусы же, — ехидно ухмыльнулся Янко Петрович и сурово погрозил Темочке, у которого загорелся глаз.
Гоша ходил за воспитателем, как привязанный, поглядывая из-под рыжей челки и норовя пристроиться поближе на играх. При укладывании на дневной сон долго висел у него на шее, якобы запутавшись в колготочках.
За ужином кто-то рассказал страшную историю. Янко Петрович всерьез подозревал Феденьку, но прямых улик не нашел. Близнецы просто взялись за руки и тут же уснули, Костенька тяжко вздохнул и упаковался в компактный кокон, откуда даже вихры не торчали. Антоша повсхлипывал, но мужественно лег тоже, подвернув углы одеяла и простыни. Степочка изобразил план захвата чудовищ из-под кровати, с тем и успокоился, а Алешенька обложился оружием, самым грозным из которого стал железный совочек. Гошенька после внушения от воспитателя засопел, а Федя, покривившись на мешающие всхлипы и подхныкивания, задремал с книжкой под подушкой. Оставалось самое страшное.
Двое кудрявых сидели, обнявшись до стадии сиамских близнецов, на одной кровати и громко голосили, сетуя на темноту и страшных страшилищ, так и ждущих покуситься на них, стоит лишь глазки закрыть. Рыцари с бледными лицами ютились на коврике у постели и судорожно пытались придумать повод растащить всех по своим подушкам. Причем глаза у них слипались, плевать на страшные сказки и истории.
— Что случилось? — с традиционным вопросом на пороге возник директор, уже по-вечернему расслабленный — в распахнутой у ворота рубашке, без галстука и с закатанными рукавами. — Почему не спим?
— Боимся, — Янко Петрович подмигнул всполошившимся Семе и Коле. — Спать не можем.
— Как же так? — Венцеслав Альбертович присел на край кровати, кудрявые спешно утерли носы пододеяльником. — Ну-ка, идите сюда.
С двойным призом директор удалился в соседнюю комнату, которую использовали воспитатели для отдыха и сна во время ночных дежурств. Теоретически. Янко Петрович тут только переодевался. Устроившись на мягком диванчике, Венцель обложился мальчишками, как лев детенышами, раскрыл вытащенную неизвестно откуда книжку и принялся читать. Густой голос мгновенно успокоил оставшиеся всхлипы, кудрявые пристроили головенки на упругое и теплое и внимали.
Сема переживал и ерзал, Коля на цыпочках подкрался к приоткрытой двери.
— Все будет в порядке, ложитесь, — заверил их Янко Петрович.
Мальчишки подозрительно позыркали, но все-таки легли. Минут через пятнадцать директор внес обратно два посапывающих тельца, разложил, прикрыл одеяльцами и, ухмыльнувшись, вышел в общую комнату.
Янко Петрович сидел в любимом кресле, гоняя чаинки в стеклянной кружке.
— Идем наверх, — велел директор.

В кабинете на тахте вольготно расположился Слава. Его пиджак валялся где-то в противоположном углу, рядом с ботинками и носками, босые ноги утопали в пышном столь любимом директором ковре. Янко Петрович против воли поджал губы. Венцель спрятал довольную улыбку.
— Привет, — секретарь сделал ручкой, отодвигая от себя планшет. — Что тебе не спится в ночь глухую?
— Начальство лютует, — в тон отозвался воспитатель, занимая стратегическую высоту — угол директорского стола. — Да и до ночи еще слишком далеко. Хотя некоторые ее аспекты ты уже попробовал, нэ?
Слава довольно улыбнулся, стреляя глазами в директора.
— Кому-то для этого ночи не надо.
— Как и всего прочего, — Янко Петрович поморщился.
Ничего не мог с собой поделать, они с секретарем всегда обменивались взаимными шпильками, но никогда не ставили палки в колеса, подчиняясь тому, по чьей воле сошлись.
— Будет вам, — Венцеслав Альбертович устроился в кресле, прекратив разгорающееся соревнование в намеках и покусывании за мягкие места. — Выкладывай, Слав. Что нового?
Секретарь пересел на другой край стола, поджал колено и устроил на нем планшет.
— Виктор нанял двух специалистов, чтобы найти детей. Пока они проследили путь до момента, как их перевезли в другой город. Ваших следов не обнаружено. По моим прогнозам, через неделю-другую он докопается до истины.
Венцель погладил угол столешницы. Пальцы сжали его до сухого треска и тут уже расслабились.
— Хорошо. Попробуй направить его по ложному следу. Пусть узнает, что дети у меня, но пока ищет их в другом месте. До каникул, пока остальные не разъедутся по домам.
— Сложно, — Лацислав потер висок, постучал что-то на экране. — Мне надо сделать несколько звонков.
Директор молча указал на дверь в маленькую комнатку справа. Секретарь бесшумно прошествовал по ковру, на ходу набирая номер по памяти.
— Кирилл на тебя жаловался, — Венцель как ни в чем не бывало сменил тон и вольготно раскинулся. Для пущего пафоса не хватало закинуть ноги на стол, но Венцеслав Альбертович предпочитал на столе раскладывать другие… предметы. — Говорит, по твоему совету ему стекловату подложили в… кхм, белье.
— Не предложил оценить степень ущерба? — хмыкнул Янко Петрович, рассматривая начищенные Славины ботинки, дожидающиеся хозяина.
— Я отказался, — директор рассмеялся. — Как новенькие?
— Адаптировались, — воспитатель пожал плечами. — Меня больше волнует, что ты намерен их усыновить. Серьезно все-таки? Или это просто чтобы потянуть время.
Взгляд директора нехорошо потяжелел. Венцеслав Альбертович молниеносно ухватил воспитателя за лодыжку, попиравшую какую-то бумагу, дернул на себя и распластал воспитателя по столу. Навалился, сдавливая горло.
— Что мое, моим останется, — прорычал он.
В такие моменты Янко Петрович в очередной раз понимал, с кем связался. Живи директор в каком-нибудь средневековье, был бы из него тиран-завоеватель. Умный, хитрый и не дающий спуску соседним государствам.
— Я понял, — воспитатель делано вздохнул. — Мы никакие тебе документы важные не помнем? А то потом заставишь отрабатывать, а я не причем.
Венцель хмыкнул, расслабляясь, целуя, не кусая, под ухом.
— За что я тебя ценю, Янко Петрович, ты меня не боишься и знаешь, что вовремя сказать.
Вернувшийся Слава доложил о результатах звонка, нарушив слегка затянувшуюся и грозившую перейти к решительным последствиям идиллию.
— Хорошо, — снова невозмутимый Венцеслав Альбертович налил им по бокалу вина. — Теперь, что с бумагами по усыновлению?
Секретарь с насмешкой покосился на Янко Петровича. Тот только глаза закатил.
— Все готово. Вам следует прибыть к адвокату и подписать договоры. Но… есть небольшая проблема. Вы так и не подобрали второго родителя.
— Ну почему же, — Венцель сладко оскалился, погладив воспитателя, теперь сидящего на подлокотнике его кресла, по колену.
Слава удивленно вздернул брови, намек понял и расхохотался. Янко Петрович поморщился. Вот же догадливая зараза.
— Ладно, вы разбирайтесь, а я пойду, пожалуй, сосну часок-другой, — воспитатель демонстративно потянулся и зевнул.
— Сосни, это полезно, — Лацислав, заразившись детским садиком, показал воспитателю язык. — Развивать артикуляционный аппарат всегда полезно.
— А я в развитии не нуждаюсь, — отбил шпильку Янко Петрович. — Тренируюсь регулярно.
Слава сощурился, а у директора затряслись плечи от беззвучного смеха. Вот уж кто получал истинное удовольствие от дележки себя любимого. Пусть такой шуточной, но вполне осознанной и обоснованной.
Завернувшись в плед, умостившись в кресле, воспитатель вздохнул. Опять его не спросили. Нет, то есть спросили, конечно, даже выслушали вполне мотивированный отказ. И поступили по-своему. В этом весь директор. Был, есть и будет: можно привести ворох аргументов, он все отметет и сделает так, как посчитает нужным. Не то чтобы тактика себя не оправдывала, но мало кто обладал настолько крепкими нервами, чтобы выдержать. В спальне зашуршало, забормотало и мягко шлепнулось. Воспитатель пошел проверять. Феденька, перетянутый весом книги, сполз на коврик — поднять, укрыть, переложить книгу на подоконник. Илюша сбил одеяльце, стащил один носок и теперь хныкал во сне, зябко шевеля пальчиками — найти носочек, надеть, укрыть, дать упавшего кролика. Мишенька, как оказалось, совершил ту же диверсию — правда, одеяльце сбил не на пол, а скрутил жгутом рядом.
Проверив остальных и выудив из-под подушки у Алеши условно колюще-режущие предметы, воспитатель вернулся в группу, встал у окна, вглядываясь в резкие тени от деревьев. Фонари освещали всю подъездную дорожку и небольшую круглую площадку перед тяжелыми воротами. Глаз камеры горел над ними красным оком.
Сегодня до утра можно спать. Директор занят успешно выполнившим все поручения секретарем. Янко Петрович поискал в себе обиду. Не нашел. Разочарование — тоже пусто. Так уж получилось — это его осознанный выбор, пусть и под давлением обстоятельств.

6. Потеряшки

6. Потеряшки

Вот уже полчаса в группе вовсю разыгрывалась драма. Скорбящие моськи выстроились ровным рядочком аккурат по окнам и взирали на бесчеловечное обращение с детьми. Прямо перед носами этих самых детей. Очень жестокое и полное презрения к маленьким несчастным созданиям поведение. Погоды. Ибо с утра лил дождь такой силы, что, казалось, барабаны раздали всем подопечным садика, заодно воспитателям и нянечкам. И даже повару достался там-там — гром раскатисто басил через рваные промежутки времени, напоминая, что вздорный нрав присущ не только мелким. Пока просыпались и завтракали, постояльцы садика радостно галдели, обсуждая залитое окно, и что береза совсем мокрая, а облака такие серые и тяжелые. И как же Инара Львовна добиралась до них, вплавь? Янко Петрович, никогда не жаловавшийся на воображение и чувство юмора, представил себе нянечку, гребущую на ярко-оранжевом каноэ по полноводью сельской местности, хрюкнул в кофе и поспешно заткнул себе рот бутербродом. Илюша тут же пристал, заметив искрившиеся смешинки в черных глазах, но воспитатель ловко скормил ему первую попавшуюся смешную историю, и кудрявый отошел, шепотом обмениваясь впечатлениями с Мишенькой. Заодно и кашей.
К часу утренней прогулки дети просекли подставу: в такой дождь их просто никто не выпустит. И тут скорбь поразила обитель сию. Сначала робко спрашивали, не пошутил ли воспитатель. Потом пытались реветь, не помогало — гром грохнул так громко, что вздрогнули стекла. Реветь не перестали, но причина резко поменялась. После в дело пошли подкуп, обещания сидеть под навесом веранды и не снимать сапожки, дабы попробовать глубину очередной лужи. К полудню даже скорбеть дети устали. Разбрелись по своим компаниям и углам, тихонько приступив к замещению прогулки доступным суррогатом. Алеша упражнялся в бое с тенью, попутно постоянно подбивая ножку стульчика Гошеньки. Рыжий тяжко вздыхал и отсаживался. Феденька оккупировал единственное кресло, забаррикадировался сказками и увлеченно читал, иногда исподлобья поглядывая на мотающиеся в апоплексическом припадке деревья за панорамным остеклением. Степочка и Костя что-то чертили в два лица, "что-то" сильно напоминало морской бой, но при этом с кучей дополнительных стрелочек и вариантов. Пытались втянуть в это богоугодное дело Семена, но тот отказался. Он который раз уже сидел с Колей и что-то серьезно обсуждал. По-мужски так серьезно, отвлекаясь только на еду, прогулки и влипание своих кудрявых сотоварищей во все, что плохо подвернулось.
Последний раз плохо подвернулся надувной мяч для фитнеса. Два. По персоне на мячик или наоборот. В общем, о чем думали, залезая на эти резиновые хреновины, два кудрявых непоседы, не знал никто, но принакрылись снарядом они сразу и синхронно. Причем Илюша умудрился залететь в гущу конструктора, а Миша — приземлиться сверху. Рев, сопли, перспектива зеленки, рев, сопли. В попытках вытащить детей из-под разноцветных руин какого-то замка под вопли Алеши и Степочки, которые это строили для осуществления грандиозных планов великой битвы бобра с ослом, уронили в конструктор воспитателя. Спиной. На детальки лего. Следом сразу заголосил Гошенька, побежав на выручку и споткнувшись о растяжки, приспособленные Темочкой и Милом через половину группы. Упал стеллаж с книгами. К бедламу присоединились гневные вопли Феденьки и хлопотливые, но совершенно не помогающие стенания Инары Львовны.
Выразив про себя лестное отношение к лего, господу-богу, директору и погоде, Янко Петрович откопался из конструкторских запчастей, сурово восстановил дисциплину и, заняв детей чтением и фруктами, традиционно поплелся с двумя пострадальцами в медпункт. Роман Александрович уже ждал. Еще бы не ждать, когда вопли слышали, наверное, даже в близлежащем поселке, несмотря на грохот непогоды. Эскулап замазал царапины раствором марганца, розовым, чем ввел детей в ступор. Отморозившись, оба попросили изобразить что-нибудь еще, а воспитатель начал опасаться, что теперь царапин и ссадин — а также походов к врачу — станет больше. Розовый же такой красивый, не то что противная зеленка, бе. Проходивший, как назло, мимо Кирилл Александрович, свободный от дежурств и непонятно зачем вообще шляющийся по нижнему этажу, странно любезно переглянувшись с врачом, вполне серьезно предложил отвести мальчишек обратно в группу.
— Идите-идите, — покивал сединами Роман.
Взявшись за ручки, сладко-кудрявая парочка шаровых молний в шортиках упорхнула искать путь домой в сопровождении нелюбимого «дядьки из соседней группы». Но, видимо, розовые боевые ранения стали достойной компенсацией. Роман Александрович, подметив лукавым глазом за очочками, как болезненно трет поясницу воспитатель, велел тому задирать рубашку.
— Какая картина, — сладко протянул эскулап, трогая карту лего-подавления по обеим сторонам позвоночника Янко Петровича. — Вас тоже надо бы помазать, молодой человек. И настоятельно рекомендую пройти курс… хм… массажа.
Янко Петрович вежливо отнекался, про себя добавив, что «хм» он получит в ближайшее время — Слава уехал рано утром, — а массаж и без того проведут в группе чем-нибудь подручным. Кубиками, ложкой, совочком. Прочими частями детского обихода. Роман Александрович как всегда не обиделся, но долго мазал чем-то прохладным и мятно-пахучим в районе поясницы. Вырвавшись из лечебного плена, Янко Петрович позевал на лестнице, посчитал голубей, нагло пользуясь парой минут для передышки. Миновав Рубикон дверей, воспитатель машинально пересчитал кудрявые, взъерошенные и разнокалиберно стриженые затылки. Получил десять. Поморгал, пересчитал еще раз и помянул Кирилла Александровича и его отношения с разными животными обоих полов. Илюша и Мишенька в группу не вернулись. Их верные рыцари напряженно уставились на воспитателя, забыв про прикарманенные на завтраке полбулки на нос.
Инара Львовна всплеснула руками, когда Янко Петрович, развернувшись, выскочил в коридор. Соседняя группа приветственно махала сквозняком в приоткрытой двери. Второй воспитатель группы, невысокий, худой бывший мастер спорта по легкой атлетике, ныне прихрамывающий на левую ногу Алексей Геннадьевич, сидел на полу среди мальчишек и что-то им рассказывал из области архитектуры. Те слушали, раззявив рты и не дыша даже.
Поискав глазами случайно-залетных кудрявых (ну вдруг?!) и ни обнаружив ни детей, ни Кирилла Александровича, Янко Петрович шагнул на ковер.
— Здравствуйте, — черноволосый кудрявый мальчик от Алексея справа задрал мордашку и уставился на пришельца.
— Привет, — Янко Петрович через силу улыбнулся и присел на корточки. — Кирилл где?
Алекс пожал плечами, нахмурился, видя, что коллега пребывает в, мягко говоря, не радужном настроении.
— У него закончилась смена, уехал домой пару минут назад. По крайней мере, я слышал, как он выходил и как проехала машина. А что такое?
Янко Петрович старательно прожевал рвущуюся характеристику умственных способностей коллеги.
— Он моих забирал из медпункта, в группе их нет.
— Хм, — Алексей Геннадьевич, в отличие от сменщика, детей искренне любил, и в его присутствии склок и стычек происходило куда меньше.
И к директору он дышал спокойно, как к работодателю, не рассчитывая приложиться еще к разным частям тела, состоянию и положению. Скрипнула дверь, в группу заглянули Коля и Сема. «Рыцари» хмурились, в глазах тревога и ожидание худшего. Подопечные Алексея Геннадьевича при виде мелкотни заволновались, кто-то даже заранее набычился. Но воспитатель на них пришикнул и вышел за коллегой в коридор.
— Позвони ему, — посоветовал Алексей. — До трассы он вряд ли успел добраться, ответит. И потом, ну не забрал же он их с собой.
— Если только к директору не отвел, — кивнул Янко Петрович, взял за холодные от волнения лапки Сему и Колю и двинулся в обратный короткий путь.
В группе пришлось задержаться, творился бедлам и вакханалия, которую Инара Львовна никак не могла удержать. Запертые с самого утра в четырех стенах дети начали выплескивать скопившиеся двести грамм тротила. Мил висел на привязанной к потолку за крюк для качелей скакалке и изображал самолетик. Темочка раскачивал близнеца под радостные вопли Степочки, а Алеша тащил подушку от диванчика, подготавливая посадочно-получательную полосу. Федя активно отбивался от Гоши, норовившего стащить новую книжку. Остальные пребывали в хаосе, устроив догонялки вокруг несчастной нянечки, застывшей недовенерой посреди игрового ковра со смятым фартуком и подносом.
Усадив Семочку и Коленьку на стульчики, Янко Петрович взялся за сотовый. При этом решил дать коллеге последний шанс спастись, набрав ему первому.
— Алеоу, — томно вопросила трубка, на фоне мракобесили какие-то попсовые звезды, шуршал дождь.
— Где ты оставил Илью и Михаила? — спросил Янко Петрович, постукивая пальцем по колену.
— Хм, где я, по-твоему, мог их оставить? Под дождем в лесу глухом, — хохотнула трубка.
Янко Петрович сосчитал Колю и Сему, потом Сему и Колю, вздохнул.
— Где. Ты. Оставил. Моих?
— Да на пороге, господи, — раздраженно ответил Кирилл Александрович. — Довел до двери, велел внутрь заходить. Спасибо бы сказал.
— Спасибо, — ехидно поблагодари воспитатель. — Дети в группу не вернулись.
И отключился, не слушая удивленное «чтоканье» и попытки что-то там еще сказать.
— Началось? — Коля сжал штанину шортиков в кулачке.
— Нет, — Янко Петрович погладил светлую вихрастую челочку, на всякий случай проделал ту же манипуляцию с Семочкой. — Партийное задание: сидите тут тихо, присматривайте за остальными. Вдруг вернутся, тогда сразу попросите Инару Львовну мне позвонить. Понятно?
Сема тяжко вздохнул, Коля кивнул. Рыцари поерзали, неуверенно оглядываясь на двери.
— Запрещаю искать самим, — Янко Петрович строго воздел палец, с сожалением отказался от мысли привязать мальчишек к стульям и, глянув на часы, добавил: — Спать ложиться по расписанию. Разрешаю не спать, но лечь обязательно.
Сема вздохнул еще тяжелее. Коля воздержался от кивка.
Спасательную операцию Янко Петрович решил начать с кабинета директора. Запертого, пустого кабинета. Потому что Венцеслав Альбертович повез секретаря в город, должен был заехать уточнить, что там по закупкам продовольствия на маленькую военную базу садика, где некоторые ели как не в себя, а некоторые размазывали картошку по тарелке, все равно расходуя продукты. Два лестничных пролета Янко Петрович преодолел под стук сердца, мат под нос и крепнущее желание вспомнить старое и набить кое-кому ухоженный таблоид. Кадка с ощипанным фикусом вопияла, что детей рядом нет, но они тут явно были. Ручонки Илюши давно тянулись к необычным пестро-седым листам большого горшочника рядом с директорским кабинетом, но он пока умудрялся выжить. Во многом благодаря самому директору, успешно и вовремя оттягивающему на себя внимание мелкоты. Рядом с горшком еще обнаружился оторванный глаз кролика — крупная черная бусинка. Янко Петрович, кляня себя за мягкотелость, выглянул в окно. Дождь все еще шел, но уже не так осоловело. Даже мелькали прорехи в облаках. В другие облака. Не такие черные, не такие тяжелые. Площадку для прогулок основательно развезло, газон превратился частично в бассейн, в нем плавали яркие качельки, оставленные пластмассовые самосвалы, формочки и даже два ведерка. Которые всегда убирались на ночь. Два. Розовых. Ведерка. Посреди лужи. В одном воинственно торчал совочек, из другого щербато улыбались угробленные грабельки.
Ссыпавшись с лестницы обратно в группу, воспитатель сунулся в шкафчик. И точно, курточки и сапожки потеряшек отсутствовали, зато присутствовал кролик с оторванным глазом и кролик с помятым ухом.
— Инара Львовна, — сухо позвал воспитатель одним глазом следящую за пазлом укладывания малышни по кроваткам нянечку, — Илюша и Миша в группу заходили?
— Нет-нет, что вы, — не на шутку перепугалась женщина — директор за такое прошляпие по головке не погладит, да и сама добродушная нянечка не смогла б себе простить, пропусти она двух сорванцов. — Кирилл Александрович заходил, спросил, где вы, и ушел.
Янко Петрович нехорошо прищурился:
— Спрашивал, как только мы ушли?
— Да нет, — нянечка попыталась задержать устремившегося на голос Гошеньку в одной штанинке пижамки. — По моим прикидкам, вы уже вернуться скоро должны были.
— Вот как, — воспитатель перехватил рыжий ценный приз, помог вдеть ножку во вторую штанинку и отправил обратно в спальню.
Зашел, пожелал всем хорошего сна, пообещал на полдник шоколадку каждому, если через пять минут все начнут сопеть. Одобрительный гул тут же был прерван копошением, гнездованием и одеялообертыванием. Даже Мил и Темочка переглянулись и отложили ленточку петард — шоколадка показалась вкуснее, поэтому шалость была отложена до следующего удобного случая. Вечерней укладки, например. Под сказку. После чего в комнате наступила относительная тишина. Коля и Сема лежали в позе деревянных солдатиков: руки вытянуты поверх одеяла, глаза оловянные. Готовились к худшему.
Янко Петрович подхватил дежурный дождевик, нацепил резиновые сапоги и вышел в непогоду, расчихавшись от сильного запаха мокрой листвы, озона и неприятных разговоров в будущем. Где ж он так насолил кому-то в прошлой жизни? Или это оплата грехов юности?
Улики, помимо ведерок и песчано-загребательных принадлежностей, нашлись на веранде. Целый гербарий из сорванных листьев, веточки-цветочки, испуганный червяк в формочке. Видимо, этот несчастный ползучий и стал причиной паники: от формочки, уроненной неудачно для посетителя так, что он никак не смог выползти, шли мокрые хаотичные следы — дети удирали от безногого страшилища размером со шнурок. Еще одна формочка нашлась у основательно помятых кустов. Две любопытные тушки протоптали маленький тоннель сквозь заросли — в этой стороне рос не шиповник, а какое-то более детелюбивое ползучее растение — и пошли к ограде. Янко Петрович поглубже набросил капюшон и двинулся дальше изображать пойнтера на охоте. Злого, раздосадованного пойнтера.
Громкий чих воспитатель услышал на подходе к зеленой беседке для проведения мероприятий. Огороженная небольшая территория со сценой, укрытой деревянным каркасом и вьюном, цеплявшимся за все, что мало-мальски было пригодно. Илюшенька сидел на скамеечке и по очереди окунал ножонки в резиновых сапожках с крокодильими мордочками в огромную лужу. Встань — ему бы случилось по колено. Впрочем, урон вряд ли бы стал больше, все штанишки уже были мокрыми насквозь, равно как и куртка, надетая под дождевик. Мишенька стоял рядышком на «берегу», тыкал в лужу палкой и сообщал о промере глубин. Одна коленка у него была густо черно-грязной, вторая — зеленой, явно от близкого знакомства с растительностью. Скорее всего, упал, пока убегал от червяка, но возможны варианты. Увидев встрепанного воспитателя, лицо которого не внушало ничего хорошего, сорванцы замерли.
— И что мы тут делаем? — сурово поинтересовался Янко Петрович, подходя вплотную и отрезая пути побега, разве что вплавь через «озеро».
Мишенка засопел, а Илюша попытался переползти по лавочке в сторону, неудачно оскользнулся, потерял равновесие… в общем, лужа оказалась почти вровень с сапогами воспитателя. Ровно настолько, чтобы внутрь затекла противная стылая водичка. Пойманный несостоявшийся летун скорбно сопел.
— Нам Кирилл Александрович разрешил, — вдруг выпалил Мишенька, топчась на месте и пряча в карманах покрасневшие озябшие лапки. — Апчхи!
— Дя! — подхватил Илюша. — Апчхи! Мы спросили, можно ли будет гулять, а он ответил, конечно. Сейчас курточки принесет. Он добрый.
— Добрый-добрый, — подтвердил воспитатель, вынося нелегальных гуляк на относительно сухое и старательно отгоняя картины изощренного убийства придурка, который решил подмочить репутацию «сопернику».
Очень хотелось позвонить директору и наябедничать. Дети, выдав тайну захватчику, посеменили следом, отчаянно чихая и натирая носопырки. Если не заболеют, то соплями точно будут греметь, пусть и находились на улице не так долго, как могли бы, согласись Янко Петрович на массаж.
Инара Львовна тут же умчалась на кухню, подогревать молоко с медом. Лица у прогульщиков вытянулись, но они покорно стягивали мокрое, напяливали пижамки и подставляли макушки под махровые полотенца.
— А можно не надо? — робко уточнил Мишенька, с тоской глядя на стакан с молоком и пытаясь пустить жалостливую слезинку.
Но, видимо, лишняя влага вся вышла через нос, а новой не скопилось.
— Хотите заболеть и отправиться в больницу? — сводя брови, строго вопросил воспитатель, прикидывая, что ему тоже б неплохо что-нибудь принять.
Если не для сугрева, то для успокоения нервов точно.
— Зеленка? — с ужасом в серых озерцах глаз шепотом спросил Илюша.
— Хуже, — Янко Петрович понизил голос до страшного шепота: — Уколы!
Дети с визгом схватились за стаканы и через пару минут уже шли в спальню. Коля и Сема не спали, но лежали, как было завещано. При виде подмоченных красавцев они дружно выдохнули и пристально следили, пока те укладывались, зябко клацая зубками.
Переодевшийся Янко Петрович налил себе крепкого горячего чая, уселся в кресло поудобнее, набросив плед, и вытащил сотовый из кармана.

КОД ОБЗОРАМ

— «Детский сад», части <a href="http://brothel-number-six.diary.ru/p218334755.htm">5 и 6</a> от [L]маршал Е.[/L] и [L]Shellise[/L]

@темы: [ориджинал], графомань, OC: гарем дядюшки Венцита

---

Сказочка тут родилась давеча)

Название: Ивашка (сборник: Озерные истории)
Автор:  Shellise &  маршал Е.
Фандом: ориджинал
Рейтинг: в среднем R
Тип: слэш, джен
Жанр: юмор, мистика, романтика, фэнтези
Размер: в процессе

Саммари: Люди разные бывают, добрые, злые, странные. Все важны, все нужны. Думал сирота Ивашка, покудова тетка его в небо не отправилась. Тогда дядька, и без того приемыша терпевший едва, нахлебником в глаза называвший, собрал котомку невеликую, вывел мальчишку за ворота деревенские да и махнул на дорогу, что петлей вилась, в лес с пригорка поднималась. Ивашка не понял поначалу, за каким таким делом его дядька посылает на ночь глядя. Смотрел в спину удаляющуюся, в затылке льняном мысль вычесывал. А как понял… люди всякие нужны, да только Ивашка, видать, нет.

Для удобства можно читать на фикбуке.


Люди разные бывают, добрые, злые, странные. Все важны, все нужны.
Думал сирота Ивашка, покудова тетка его в небо не отправилась. Тогда дядька, и без того приемыша терпевший едва, нахлебником в глаза называвший, собрал котомку невеликую, вывел мальчишку за ворота деревенские да и махнул на дорогу, что петлей вилась, в лес с пригорка поднималась. Ивашка не понял поначалу, за каким таким делом его дядька посылает на ночь глядя. Смотрел в спину удаляющуюся, в затылке льняном мысль вычесывал. А как понял… люди всякие нужны, да только Ивашка, видать, нет.
К чести мальчишки, плакал тот не долго, всего-то мимо калика перехожий пройти успел. Глянул на мальца глазом белым, бельмовым, присел на корточки в пыльный бурьян.
– Что, не сладко тебе? – спросил, щеку грязную, в пыли да слезах, тронув.
Ивашка нос утер, хлюпнул сдержанно:
– Выдюжу, дяденько, – ответил и поднялся. – В лесу тоже люди живут, а там, глядишь, и сжалится надо мной дорога-сестрица, выведет к чему другому. Руки-ноги есть, справлюсь.
– Ишь, какой правильный, – калика тоже встал-выпрямился, на палку кривую оперся. – А что делать умеешь?
– Стадо пасти, сено косить, за лошадьми ходить, – Ивашка пальцы загибать начал, да рука темная, узловатая его ладонь накрыла, прервала.
– Лошади, говоришь? Большой ли табун?
Задумался Ивашка, сказать аль промолчать. Табун-то у дядьки был, почитай вся деревня на его лошадях разъезжала – племенной жеребец уж больно хорош, злющий коняга, сильный. А ну как татей наведет оборвыш странный.
– Куда мне на резвых кобылках скакать, – калика смеется, будто мысли подслушал. – Аль палкой буду гонять их?
Представил Ивашка, посмеялся. Грому палка та на один укус, а сам калика на один удар копытом окованным. Рассказал, расписал, сам не заметил, как глаза разгорелись. Охоч Ивашка был до лошадей, болел ими, день-деньской мог у табуна сидеть, то лапти плел, то еще какую работу мелкую, дядькой навязанную, выполняя. Грома не боялся, да и сам жеребец с мальцом подчас рядом стоял, лечь мог, в траве валяться. С другими лошадьми в догонялки играл, в забавы разные. Слушались мальчика, как чуяли, что родное.
– Любишь лошадок, вижу, – калика щербато улыбнулся. – Ну, добро же, будь по-твоему. Даже если тут родился, в другом месте сгодишься. Идикось по дороге. Не пугайся. Коль со страхом совладаешь, поможет тебе накатанная сестрица.
Моргнул Ивашка – нет калики. Только пыль столбом по дороженьке да лужица малая откуда ни возьмись под ногами. Страх по хребту пером водит, ноги стопорит. Оглянулся Ивашка на крышу бывшую родительскую, послушал гомон людской. Нет ему возврата, дядька-то после смерти отца Ивашки старостой стал, головой деревенской. Не пустит.
Солнце за елки садится, тянет тени по дороге. Лес чернотой наливается. Коль идти, так сейчас надобно.
Перекрестился Ивашка медленно, котомку подобрал да двинулся по пригорку, шаги считая, бормоча песенку под нос.
Долго ли, коротко, деревья плотно сомкнулись, обступили, плечами тесно друг ко другу, мохнатыми лапами еловыми приобняв. Хоть и смотрел по сторонам Ивашка, ан не успел заметить, как дорога вильнула, поворотом незнакомым поманила. За подлеском луг показался, за ним снова лес. Горка да овражек. Сова ухает, горлица на свет последний кликает детей домой. С темнотой ночной выплюнул лес сироту на излучину речную, к лугу заливному.
Туман стелется, колени обнимает. Что омут манит, нырнуть, утонуть. Оробел Ивашка, вдругорядь страх по спине прошел, влагой в рубаху впитался. Вспомнил малец слова странника, встряхнулся. Челку белобрысую с глаз убрал, сапоги растоптанные подтянул. В ноги реке поклонился.
– Уж не оставь, матушка, коль дорога-сестрица к тебе привела. Дозволь отдохнуть на берегу твоем.
Как захохотали звонко, весело за кустом рядошным, Ивашка подскочил на аршин вверх. Сбежал бы тут же, кабы ноги не онемели.
– Ох насмешил, мальчик, не могу, животик надорвать.
Расступились ветки гибкие, вышел на дорогу молодец пригожий. Станом тонок, что девица, а плечами широк. В чешую защитную, серебристую одет, доспех колени закрывает. В руке – копье тонкое, наконечник прозрачный. Оперся на оружие незнакомец, волос долгий с лица убирает, за ухо заостренное заправляет. Смотрит на Ивашку, скалится. Улыбка задорная, игривая, так и тянет следом улыбнуться.
– Так что тут делаешь ночью-то? – отсмеявшись, молодец спрашивает. – Не топиться, часом? Река, знаешь ли, не озеро, утопленников не любит. Да и мавкой тебе не стать, мешать кое-что будет.
Ивашка головой потряс, вздохнул глубоко. Мозгами пораскинул, рассказал все без утайки. Про то, что жить негде, что калика посоветовал.
– А скажи-ка мне, маленький, не было ли у того калики перстенька тяжелого на пальце безымянном? – молодец прищурился, копье искрой тусклой засветилось, мрак отогнало.
Ивашка вдругорядь затылок почесал.
– Не припомню, не взыщите, – повинился, руками развел. – Только глаз у него один белый да коса седая до пояса, вся в веточках сухих тонких.
– Ага, – сказал сам себе незнакомец чешуйчатый. – Ну, коли так… ответь-ка мне на один вопрос…
Задать не успел, ветром с реки подуло, ржание принесло сердитое, громкое. Топот да плеск.
Поморщился молодец, как от боли какой тяжкой. Лицо красивое, чертами тонкое исказилось, губы сжались, меж бровей складка залегла.
– Началось опять, – сокрушенно промолвил, висок потер. – Как хозяина нет, так издеваются, от скуки развлекаются.
Ивашка дыханье затаил. Топот приблизился, ржание тоже. Раскололо туман, разорвало. Встал на дыбы жеребец черный. Глаз серебром сверкает. Прядь седая в гриве да хвосте вьется, стрелкой белой, узкой лоб прорезает.
– Тпру, угомонись! – осадил коня молодец, за гриву цапнул, по храпу приголубил. – Что у вас опять стряслось?
Фыркает жеребец, привычно носом в шею утыкается, на реку кивает. Пуще прежнего плеск да грохот. Холодом речным потянуло, да не просто ночным, а морозным.
– Что случилось? – Ивашка спросить осмелился, сам на жеребца с восхищением косит, оторваться не может.
Выше Грома тот, шире, крупнее. Да только странное что-то в нем. Вроде и массивный, а двигается как пушинка, только копыта постукивают. Ан нет подковочек.
– Да вот, – незнакомец покосился, но отмалчиваться не стал, не отмахнулся, – река эта Яростной зовется. Чай слышал про нее? Воды бурные, табун большой. Железной рукой правит хозяин, ан нет его сейчас, в отъезде. Вожака увел. Беснуются кони, скукой маются. То на деревню волну нагонят, то луг зальют. А то удерут да по лесу шастают, людей пугают.
Оробел Ивашка, как понял, что не шутит молодец, впрямь о реке говорит.
– А ты, выходит, тоже… река?
Ухмыльнулся незнакомец, зубы острые, нечеловеческие показал.
– Я дух ручья, Чаровник. Можешь Чаро звать, так оно привычнее.
Малец снова кланяется, губы кусает, спросить решается.
– Ивашка я, безродный. Дозволь, Чаро, на коней глянуть? Быть может, смогу занять их? Веревку натяну, прыгать заставлю аль гривы вычешу, искупаю… хотя водные они ж, лошаки твои.
– Не забоишься? – Чаровник смеется, глазами сверкает. – Кусаются кони-то, норов горячий, хоть и воды холодные реки серебряной.
– Не забоюсь, – малец твердо ответил. – Только кто второй по силе конь в табуне покажи.
Жеребец ревниво всхрапнул, ногами мощными на месте перебрал, сердится. Ивашка мигом смекнул: конь речь понимает, обиделся. Аль не видит человечек, что он второй после вожака.
Чаро смеется белозубо, копьем поигрывает, жеребца отпихивается:
– Что, Камешек, не признали тебя?
Ивашка в котомку руку запустил, яблоко выудил. Разломил пополам привычно, не вспомнил, что, может, не едят яблоки-то лошаки водные. Камень заинтересованно губу вздернул – тоже в неведенье, видно, был, что коням речным яблоки есть не положено. Но подношение принял, похрустел задумчиво.
– Ты смотри, понравилось, – Чаро удивился, пяткой копья стукнул.
Загорелся ярче наконечник, туман отогнал. Рокот вернулся, приблизился. Показались спины черные, глаза прозрачные горящие. Выходили кони могучие с луга на дорогу, обступали разговаривавших, гривами долгими встряхивали. Меж собой огрызались, кусались.
Ивашка второе яблоко помельче разломил, кому дотянулся, скармливал. Глядит Чаровник, дивится – течения бурные, гневливые к мальчишке льнут, боками осторожно толкают, к водной глади подманивают. Не заметил, как уже и пол-луга прошел, от дороги отказался. Та и рада – скинула ношу, притуманилась, за поворот вильнула, елками прикрылась. Захочешь – не найдешь.
Мальчишка, как понял, что уже стоит у водицы студеной, вокруг кони могучие, а Чаро только по искре на копье и угадывается, оробел немного, а потом решил, была не была. Терять нечего. Зачерпнул воды речной, на Камня плеснул. Жеребец на ноги задние присел от неожиданности, потом зафыркал, засмеялся по-своему. Ивашка на пробу шею крутую тронул, погладил. Второй жеребец, черный без просвета единого, ревниво зубы показал, крупом оттеснить пытается. И его приласкал мальчик, потянул челку волнистую. Ни репья в ней, ни узелка какого. На ощупь шелковая, мягкая, так сквозь пальцы и струится.
– Айда играть, – Ивашка забылся, бегом бросился по мелководью.
Тучи брызг поднял, сапог потерял. Ойкнул, оступился. Да только Камень поспел, подтолкнул, упасть не дал. Вороной дорогу перегородил, носом бодает, подталкивает. Скинул Ивашка второй сапожок, не оглянулся, что канул, на спину пытается вскарабкаться жеребца горячего, да только никак не выходит – ростом кони куда выше дядькиных, бок скользкий. Камень вдругорядь подсобил, заржал смешливо. Уселся Ивашка, поерзал. На пробу колени сжал. Пошел жеребчик рысью косой, шагом переступчивым. Боком идет – по колено, ровно развернется – по грудь вода доходит. Табун следом потянулся, смотрит с любопытством. Ивашка гриву на кулак намотал, понукает поворотиться резко. Слушается конь, кривые да повороты закладывает. Другие обступили плотно. Кобыла вороная, с белесыми струям в хвосте, на зуб штаны мальчика попробовала. Получила щелчок необидный, прянула, ушами дернула.
– Айда прыгать, – Ивашка совсем забылся, поднял коня в галоп, только ветер в лицо бьет, волосами по плечам стегает.
Табун следом. Ивашка вправо, топот слева зашел, Ивашка влево – обходят его кони справа. Ан улучил момент, коня на дыбы малец поднял, гикнул звонко, свистнул. Сиганул жеребец, аршина два вверх взял.
Ржание смешливое по лугу разлетелось. Носились туда-сюда наперегонки да по поворотам, через коряги прыгали, окрику повиновались.
Запыхался Ивашка, голос посадил. А жеребец этого и ждал как будто. Встал как вкопанный, встряхнулся. Камня дождался, юзом пошел. Идет вперед, не оступается. Табун притих, лишь иногда кто-то всхрапывает. Вот и река блеснула, под копытами вода вспенилась. Как колени под нее ушли, Ивашка спохватился. Сжался в седле, глаза раскрыл.
Широка река Ярая, ночью теменной воды свинцовые холодом налиты. Буруном идет, волной вьется. Трава-осока по берегу встает, кувшинки малые прячет. Течение бурное, коснись – унесет, утащит, на порогах заиграет.
По шею жеребец зашел, Ивашке по грудь ледяная водица встала. Страх великий сковал, налились ноги-руки тяжестью, голова ужасом. Дышать боится. Конь замедлился, с Камнем переглянулся. Крутит мордой жеребец Чаро, на человека поглядывает, глазом сверкает. Вспомнил вдруг Ивашка наказ калики – коль не забоишься… вздохнул глубоко, сердце безумное унял. Пусть и утопят – все одно к лучшему, не мучиться, а вдруг нет? Волшебные кони, не глупые. Играли с ним, ластились. А пасти табун такой – честь великая. Пусть топят, назад к людям не идти.
Успокоился Ивашка, страх волнением сменился, предвкушением. Заржал Камень, первым нырнул. Следом табун с ржанием помчался. Миг – и растворяются тела лошадиные, оборачиваются струями рассыпчатыми, течениями быстрыми. Конь под Ивашкой помедлил, на седока глянул.
– Идем, – мальчик кивнул, стиснул коленки.
Вода над макушкой сомкнулась, холодом смертным обдала и вдруг… озарилось пространство подводное, заиграло не красками, оттенками. Тенями да искрами. Вот там водоросли у камня большого, зеленовато-изумрудные. Вот там рыбина большая, серебристая.
Течения – что ткань прозрачная: отдельно каждое полотно, переплетаются, трепещут. И слышно ржание ехидное, фырканье смешливое. Ивашка головой крутит, рот разинувши. Водица внутрь залилась, пропитала. Смотрит малец, а уже пузырьки не бегут к поверхности, да и не видно ее, словно вокруг теперь мир иной, новый.
Бок струей ледяной огладило, всадник на коне темном показался. Пригож собой, как Чаро, тонок. Копье хрустальное на колене держит. Волосы светлые, белые, почти вокруг головы ореолом. Хмыкнул всадник, брови вскинувши – разглядел, кто верхом сидит.
– Ты посмотри, новенький, – подъехал ближе, остановился.
Жеребец под Ивашкой выщерился, зубы показал.
– Но-но, Темь, не балуй, – беловолосый мирно выговорил. – Не отбираю седока твоего.
– Здрав будь, ручей, – Ивашка поклонился.
– И тебе не хворать, – расхохотался молодец. – Утоп, что ль, недавно?
– Не тонул я, – малец головой затряс. – Меня к вам калика отправил. Сказал не бояться. Я и не испугался. А что, теперь я утопленник?
– Да нет, – ручей осмотрел мальчишку с ног до головы внимательно. – Не похож. Да и хозяин не терпит их. Все на берега велит выбрасывать, чтоб не захламляли реку. Вода не стоячая, от другого питается. Нам мавки да топлуны ни к чему. Но ты не то и не другое, среднее что-то. Надоумил, видать, кто-то сведущий. Калика твой, поди, не прост.
– О том не ведаю, – Ивашка плечами худыми пожал, воду выдохнул. – Мне идти некуда было, работы не боюсь… вот бы при табуне остаться.
– Да ты смотри! – молодец по бедру себя хлопнул, рассмеялся пуще прежнего. – Вот ужо хозяин обрадуется. Вечно жалуется, что мы за табуном не смотрим, ему потом расхлебывай. Я Игривый, Ирро. Есть подозрение, что с братцем моим старшим, Чаровником, ты знаком уже? Не пропустил бы страж человека мимо.
Покивал Ивашка согласно, Темня по шее гладя, безмолвно повременить уговаривая. Стоит жеребец, как только в воде стоять можно, хвостом водит, с места не двигается. Уважительно присвистнул Ирро, пузырьки выдул.
– Удивительно, – промолвил. – Все к добру. Ты, мальчик, не робей, коли что. Хозяин гневливый у нас, горячий. Но справедливый. С Темью не забоялся, с ним тоже не сплоховать сумеешь.
Ивашка снова кивает, как петрушка ярморочная, на ус мотает, удивляется. Приветливы ручьи, охотно говорят. Ан про духов другое рассказывают. Неужто и впрямь калика тот не простым человеком был?
Опустил Ирро копье, коня посторонил. Темь копнул водицу, припустил с места в карьер. До утра так и мотался Ивашка, подводный мир глядючи, устал, утомился, того гляди упадет с коня, свалится. Почуял Темь, обратно повернул. Плавно мальчишку вновь до луга в излучине домчал, на поверхность поднял. Странно Ивашке – одежда мокрая, ветер гуляет, ан не холодно ему совсем. Темень ночная прозрачнее стала, видится все... акромя дороги. Чаро на камне сидит, чешуйчатым доспехом поблескивает. Рядом юноша светлокожий. Волосы длинные, зеленые, до земли струятся. Смеется, шепчет что-то. Не успел Ивашка окликнуть, ручей юношу к себе привлек, в губы поцелуем горячим впился. Рукой бесстыдной по спине провел, под рубаху забрался в ласке откровенной. Ивашка покраснел, поперхнулся.
– Вернулся? – Чаровник голову поворотил, пальцами звучно прищелкнул. – Отпускай коня, присаживайся. Будем хозяина ждать. По зорьке вернется, там и решим все окончательно.
Ивашка по боку конскому соскользнул, обнял морду вредную, в нос бархатный поцеловал. Расфыркался Темь довольный, подтолкнул да в воду вернулся.
– Надо же, какой ласковый стал, – незнакомец зеленоволосый хихикнул, косу на другое плечо перебросил. – А ты, выходит, Ивашка?
Присел мальчик, познакомился. Оказалось, что дух ключа подземного юноша, озеро, что неподалеку, питает, его же и хозяином кличет. Дружбу водят промеж собой духи речные и озерные, в гости друг ко другу ходят. Еще что-то добавить хотел, но покраснел вдруг густо, чисто человек обычный, смущенно ресницы опустил. Промолчал.
Зорька розовая в туфельках сафьяновых облачных подкралась незаметно, из леса выступила, небо позолотила. Солнце растолкала, разбудила. Чаровник вдруг встрепенулся, на ноги встал, оглядывается.
– А вот и хозяин пожаловал. Ну, Ивашка, не струсь вдругорядь.
Смотрит мальчик, река вспенилась, волной морской высокой выгнулась. Раздалось ржание сердитое. Выскочил на поверхность конь в брызгах крупных. Сам, как и табун остальной, черен, ан грива и хвост целиком белоснежные. На спине всадник могучий в доспехе полном. Прыжком одним жеребец на берег вымахнул, земля закачалась. Идет – трава расступается.
Спешился всадник, шлем стащил, кудри серебряные с глаз убрал.
– Что тут, Чаро, происходит? Человек? Опять?
Голос грозный, низкий, как перекат речной на пороге. Ивашка вскочил, в ноги реке поклонился.
– Здрав будь, хозяин речной, – затараторил, боясь, что не успеет. – Не гневись, дозволь слово молвить.
Поперхнулся воин, замолчал, сморгнул удивленно.
– Ну молви, – руки на груди широкой сложил, бровь густую серебристую приподнял.
– Табун твой хочу досматривать, позволь! Кони резвые, да только по ласке изголодались, по голосу приветливому. Некогда, видать, тебе и ручьям твоим, много службы, не уследишь. Я помочь хочу. Кони меня приняли, Темь на себе возил. Под водой теперь вижу, пригожусь. Только шанс малый дай.
– О как, – река подбородок потер. – Ну-ка, давай все сначала, малец, рассказывай.
Ивашка и рассказал. Прорвало его. Про жизнь рассказал, про тятьку рано ушедшего, про мамку, про тетку… про все. Что не обижается, понимает. Да только некуда больше деться, а лошадей любит сил нет. Река слушал, хмурился, на Чаро, веселящегося отчего-то, смотрел. Ключик и вовсе косу сжал, поближе к ручью придвинулся, робеет.
– А справишься? – спросил воин.
– Справится, – Чаровник хохотнул. – Он Камешка водой облил, в прятки с ним играл. Да и Темь признал. Сам, хозяин, знаешь норов его.
– Все равно странно. С чего б так…
– Ты, Ярый, Страж Серебряный, мнителен и подозрителен не в меру, – раздалось сбоку.
Калика вышел из-за куста, плащ старый дырявый встряхнул. Моргнул Ивашка, глазенки потер. Стоит перед ними мужчина, коса седая, в плечах сажень. Хламида темная, руки тонкие, костистые, на пальце безымянном перстень блестит, подмигивает. А глаза что омуты болотные – темные, глубокие, глянешь – захлебнешься, замешкавшись.
– Станешь с вами, – хозяин речной губы поджимает, смотрит хмуро. – С прошлого раза еще не опомнился.
– Между прочим, прав он, Виз, – вдругорядь голос незнакомый раздался.
Из клочка тумана запоздалого мужская фигура соткалась. Тоже волосом долог, да только углем черным пряди стелются, глаза непроглядные, темные, без единого всполоха-просвета. Жуткие.
– Умыкнул у меня душу, а, Водник? – посмеивается гость запоздавший, на Ивашку глядит, улыбается страшно, мертвенно.
– Охолони, Навья, – Виз поближе подошел, за плечи черноволосого приобнял. – Не твой он, сам посмотри. Душа тянулась прочь от людей, но слишком живой он для царства твоего. Пусть Яру помогает, частью на воде, частью на суше живет.
Как услышал Ивашка имя страшное, колени подогнулись. Как не упал, сам не понял. Задрожал как лист, заиндевел. Так вот как он выглядит, дух страшный, стихия смертная.
– Эк ты за меня все решил, – хозяин душ ушедших головой качнул. – Что скажешь, Яр? Согласен?
– Неужто уступишь? – страж серебряный в удивлении про досаду позабыл.
– Уступлю. Должником сделаю. Да не тебя, – Навь улыбается, рукав хламиды темной Водника тянет, – кое-кто другой должен будет. Сам решай – нужен конюх тебе аль нет.
Ивашка пальцы сцепил, голову опустил, зажмурился. Ждет слова решающего.
– Нужен, – река кивнул, с Чаро переглянулся. – Пусть его. Оставляй.
– На том и порешим, – Виз в ладони плеснул, довольно усмехается. – Ну что, Ивашка, страх-то победил?
Мальчик посмотрел на духов, на реку, на Навью с Визом и вздохнул:
– Нет, дяденько. Страх еще есть, но не он мной правит, я его держу. Да и не боязно у вас… почти.
Переглянулись духи, захохотали дружно. Яр рукой махнул, на коня вскочил, в лесу скрылся. Виз позубоскалил вслед, что к озеру помчался, соскучился поди. Навья в бок его пихнул локтем острым, к воде отошел, присел у кромки. А Ивашка на траву упал, на руки свои смотрит. Взялись чешуйками запястья, что браслеты на них надели. Значит признали мальчишку безродного. Вот так легко и просто, лишь по совету умному да сердцу открытому.
Вода да смерть, выходит, отзывчивее людей…

@темы: [ориджинал], графомань